Казаки оренбургского войска принимали самое непосредственное участие в борьбе против Пугачева и его сообщников в составе отрядов князя Голицына, Станиславского и Деколонга, а также Чернышева, Бибикова, Михельсона и др. Во время осады Пугачевым и его сообщниками городов Оренбурга, Яицка (Уральска) и Уфы, крепостей: Верхнеозерной, Верхнеяицкой, Челябинской и др.

Осада Оренбурга продолжалась почти полгода: с 5 октября 1773 года по 23 марта 1774 года. Командование войсками после Бибикова Екатерина II поручила генерал-поручику Ф. Ф. Щербатову.

Глава 4. Пугачёв. Трагедия Степной

Весной 1774 года началась вторая часть пугачёвской войны. 10 июля 1774 года Оренбургская следственная комиссия вынесла приговор Хлопуше: «одеть на него погребальный саван, вести в оном к эшафоту на городской площади», а там «отсечь голову, для вечного зрения посадить на кол, а тело предать земле», его отрубленная голова после казни была установлена на шесте на центральной площади Оренбурга. Не будет в дальнейшем и Подурова, Почиталина, Толкачевых, Витошнова, но продолжали сражаться И. Н. Белобородов, Кинзя Арсланов, Салават Юлаев.

Пугачёв двинулся на восток: в Башкирию и на горнозаводской Урал. 4 мая 1774 года он взял крепость Магнитную с четырьмя тысячами бойцов, оттуда дал приказ Ивану Белобородову с войсками и артиллерией сняться от Екатеринбурга и следовать к нему. 7 мая к Пугачеву присоединились отряды атаманов А. А. Овчинникова и А. П. Перфильева, прошедшие через оренбургские степи и Башкирию. Во время штурма Магнитной Пугачев был ранен в руку, но оставался в рядах нападавших.

Двигаясь на север, он овладел Петропавловской крепостью. 17 мая 1774 года взята станица Степная. Через два дня мятежники подошли к Троицкой крепости и взяли её 19 мая, в армии самозванца тогда насчитывалось 10 тысяч человек.

Но 20 мая он был разгромлен. Пугачев снова двинулся в Уральские горы, где его настигнет отряд подполковника Михельсона. Вытесненный к середине июня 1774 года из районов заводского Урала, Пугачев выводит свои отряды к Казани. 12 июля его войско штурмовало Казань, овладев предместьями и городом, но не смогло взять крепость. Решающее сражение за Казань между повстанцами и отрядом Михельсона произошло 15 июля. В нём Пугачев потерял всю артиллерию, до 2 тысяч убитыми и 5 тысяч пленными и отошел к северу, переправившись на правый берег Волги.

4.1. Степная в огне

Накануне Пугачевского восстания в крепости было 148 дворов с 1089 жителями. Службу в ней несла команда из 140 казаков во главе с атаманом У. К. Кочневым. В ходе восстания Пугачёва многие казаки были откомандированы в Оренбург и другие места.

В станице давно уже витал в воздухе страх от приближающейся опасности. Армия названного императором Пугачёва, он же «Пётр III», продвигалась к ним всё ближе, захватывая всё новые города и поселения.

Афанасий Фёдорович, как комендант, т. к. его с недавних пор выбрали, доверив эту должность, днями и ночами пропадал в правлении, решая навалившиеся вопросы. А там по возрасту всё больше было стариков, т. к. большинство казаков, что помоложе, ушло по мобилизации на защиту от самозванца.

– Раздавят нас и даже не подавятся, атаман! – Афанасий посмотрел долгим взглядом на Кочнева, как бы надеясь получить ответ, потом на членов правления. – Намедни гонец прибыл, Магнитная пала! Следующие мы…

– Да, Афанасий Фёдорович, ситуация, я бы сказал, неразрешимая, – Атаман Кочнев потёр пальцами виски. – Комендант Верхнеуральской крепости Ступинин усилил свои гарнизоны служивыми из Степной, а мы теперь на бобах перед врагом. Гонец предупредил, что мятежников видимо-невидимо. Но это не меняет дела, наша присяга и наша честь казака гласят нам стоять до смерти! С нашими четырьмя трехфунтовые пушками на лафетах и одной однофунтовой много не навоюешь! Это не горстка киркиз-кайсков, это целая армия идёт!

Соглашаясь, члены правления кивали головами.

– Есть предложение женщин и детей собрать в дорогу и отправить от беды куда подальше.

Афанасий посмотрел на казаков. Все в согласии кивали головами.

– Ну и добре! Выделим охрану, провожатых и с послезавтра – с богом!

В доме стоял тартарарам! Складывались мешки, узелки, какие-то коробки. Евдокия категорически отказалась уезжать от мужа и от нажитого.

– Самое необходимое берите, самое необходимое, видит бог, вскорости вернётесь!

Она помогала в укладке вещей. Потом подошла к Пелагее и дала фамильную иконку на счастье:

– Ты уж смотри за всеми, Полюшка! Вон мал-мала меньше! Будем вас ждать и молиться, чтоб всё было хорошо!

– Да присмотрю, Евдокия Петровна, вы берегите себя от этих каторжников, креста на них нет!

Афанасий сидел на ступеньках крыльца, седая голова шаром белела, как одуванчик в поле. Евдокия присела рядом, обняв мужа.

– Что, отец, дожили мы, детей с внуками со двора спровадили!

– Ты-то чего не поехала, чует моё сердце неладное.

– Так куда от тебя поеду? Чему быть, того не миновать, Афанасий Фёдорович! Всё были и в горе, и в радости вместе…

В один из дней прискакал дозорный.

– Идут! – только и успел сказать и упал с лошади.

Маленький красный ручеёк вытекал из-под убитого, потихоньку накапливаясь и преодолевая встречающиеся на пути травинки и камешки.

– Ну, вот и начинается!

Афанасий поцеловал жену и вскочил на коня.

Раздались выстрелы где-то на форпосте впереди.

Надо понимать, что для многотысячной орды пугачёвцев эта ослабленная, лишившаяся казаков станица была не большим препятствием. Вначале показались передовые отряды, а потом весь горизонт закрыла конница мятежников. Сражающийся гарнизон крепости ощетинился пушечными выстрелами картечью и из ружей, но потом их становилось всё меньше, меньше, и скоро они утихли совсем. Пугачёвцы, словно варвары, прокатились катком по станице, поджигая и расстреливая всё на своём пути. Крики женщин, детей – ничего не могло остановить свирепую массу нелюдей, пришедших грабить, насиловать и убивать.

– Да не разговаривай с ними, – проорал какой-то бородач, шашкой разрубив мать, а потом её малыша, цеплявшегося за юбку матери. – Это казачье отродье не пришло на поклон к царю нашему Петру III.

На площади уже устанавливались виселицы, появилось кресло на возвышенности. Вскорости Пугачёв в своём красном казацком кафтане, обшитом галунами, и в высокой собольей шапке с золотыми кистями, подъехал на тройке лошадей в кибитке.

Перед наступлением он дал команду «потрепать» станичников, это гнездо непослушания и неверности его трону. И его указание выполнили с лихвой: вокруг горели дома, сараи, амбары. Чья-то корова бродила с красными налитыми глазами, то ли от испуга, то ли от того, что была не доена, не понимая, что происходит вокруг.

Офицеров и казаков расстреливали без суда и следствия. Везде по улицам