Доложили результаты стрельбы генералу армии как старшему на борту, под тревожный стук сердца, заглушающий ударяющую о борт волну, и рисуя в голове совсем не радужные перспективы дальнейшей службы. Однако реакция генерала была удивительной и благоприятно чудодейственной, восторг его был неописуем, вероятно, от впечатлений плавания и атаки с попаданием в цель. Он сказал: «…вот это мне понятно: поразили, попали, а то объясняют срабатывание неконтактного взрывателя с диаграммами зоны поражения, лентами самописца, здесь факт налицо, как на полигонных стрельбах на суше видно на стенде (мишени) попал или нет!!!» и вручил командиру часы со своей руки.

Охмелев от неожиданной реакции, еще не набравшими нормального цвета губами командир спросил: «…а как же списать торпеду?..» и глазами ужаса и надежды одновременно смотрел на генерала, не зная, прав ли и к месту ли усиливать удачу. Но благодушию генерала в этот день не было предела, он через плечо офицеру штаба дал команду, чтобы составили соответствующие документы на списание изделия, а ПЛ следовать на базу. В тот момент командиру казалось, что удаче нет предела.

Эпилог

В общественной жизни города удалось общаться с замечательными людьми, в том числе и подводниками (правильнее было бы сказать «бывшими» или «ветеранами», но, во-первых, кто был подводником, уже бывшим не будет – это диагноз, во-вторых, ветеран-подводник на Украине – не актуально; за нами никого нет, разве что персонал, обслуживающий памятники и экспонаты).

Работая в Совете Объединения ветеранов-подводников им. А. И. Маринеско, посещая мероприятия, не перестаю удивляться жизнелюбию большинства, внутренней энергетике, высокому чувству преданности к клану подводных рыцарей, бережливо относящихся друг к другу. Особо хочется отметить: Героя Советского Союза В. Е. Соколова, контр-адмирала Б. П. Букетова, А. А. Лятоху, А. И. Балдескула, В. И. Чаплыгина, Я. И. Плугатарева, Ф. Б. Котловского и многих других. О каждом можно много хорошего рассказывать, список продлевать и продлевать, видеть, как редеют ряды, но не стареют душой представители подводных сил всего бывшего большого Союза, собранные в «жемчужине у моря» – Одессе, чтобы лучшие традиции, знания и опыт настоящих, бесстрашных очевидцев подводных походов передать людям.

Валентин Степанов

Елка на глубине 1000 футов[1] под водой…

Этот необычный поход атомной подводной лодки в Атлантику запомнился особо, потому что был воистину необычным. Хотя каждый поход атомной подводной лодки – это не романтика, а труд в сложнейших условиях, повседневная учеба и воспитательная работа всей команды. И, конечно, служба на кораблях в Арктических широтах вовсе не похожа на службу коллег-моряков Южных морей.

Дальний поход нашей субмарины, о котором я хочу написать, это был поход в Атлантику с предварительным плаванием в водах Северного Ледовитого океана подо льдами Арктики. Моряки, собранные со всего Советского Союза для прохождения предпоходовой подготовки экипажа в учебном центре в маленьком уютном городке в 100 км от Москвы, уже тосковали о море.

В каждом из них я видел непоколебимую выдержку и мужество, людей, готовых выполнить любое сложное и опасное задание, при этом не замечая в себе величия и отваги, будущих защитников Родины, если она позовет.

Об этом сегодня пишу грядущим поколениям не в назидание, а как о науке-опыте командира атомной подводной лодки и его экипажа.

Итак, мы с нетерпением ожидали заключительных экзаменов и перелета на родной Север.

А пока строгая академическая система, отработанная на студентах берега и так непривычная морякам-подводникам-асам подводных глубин, продолжалась своим чередом. Занятия проходили по строгой академической системе с 8.00 утра до позднего вечера.

Кроме теоретической учебы, нас, разделив по группам, обучали, проверяли и тренировали на тренажерах каждого по своей профессии. После таких учебных нагрузок свободное время мы отдавали спорту, прогулкам в лесах Подмосковья.

На Северном флоте к окончанию нашей учебы уже поджидала подводная лодка, на которой нам и предстояло совершить длительный поход по плану боевой службы.

Мы прибыли на Север в конце ноября, самый разгар зимы. В это время наступает полярная ночь, и солнце выше горизонта не поднимается.

Мы спешно начали пополнять запасы, восстанавливать боевую готовность атомохода, заниматься необходимыми делами по кругу своих обязанностей, отдавая сердцем приказ самому себе – обеспечить бесперебойную работу сложнейших механизмов атомохода и гарантированную безопасность всей команде. Все это напоминало работу скульптора или часового мастера, кропотливо работающего над каждым шурупиком, колесиком, чтобы единый механизм заработал надежно, с гарантией выдержать давление не менее 40 атмосфер (нагрузка на прочный корпус подводной лодки на глубине 400 метров).

Высокая ответственность командира за свои действия и за всю команду в целом не допускала каких-либо ошибок и малейших просчетов. Мой мозг, мое подсознание постоянно были заняты выработкой оптимальных вариантов успешного выполнения предстоящих задач. Нельзя упустить ни единой мелочи. В море никто не придет тебе на помощь, расчет только на себя, на тщательную скрупулезную продуманную, проверенную опытом и временем систему. Это комплекс задач, куда входило не только использование оружия, управление различными системами, но и воспитание личного состава, поддержание высокой организованности, дисциплины, порядка и, конечно, человеческих взаимоотношений. Последний фактор я смело ставлю на первое место.

Вначале это звучало как «микроклимат». Затем более точно и объективно – «совместимость», что впоследствии перехватили у подводников и космонавты.

А между тем приближался Новый год, который предстояло встречать вдали от родных берегов. Так бывало не раз. Так работал я с собой, размышляя над выполнением предстоящего задания. Но мои мысли неожиданно прервал старпом:

– Товарищ командир! Разрешите доложить?

– Докладывайте, Юрий Константинович, только прошу по существу, – хмуро ответил я ему.

Обращение ко мне старшего помощника капитана 3-го ранга Русакова Юрия Константиновича было не совсем обычным. Уровень морской подготовки, его опыт плавания на атомоходах не вызывал у меня никакого сомнения. И, если говорить откровенно, в его лице я готовил себе достойную замену. Поэтому мое доверие к нему он хорошо чувствовал, понимал и старался ни в чем меня не подводить и, при необходимости, проявить свою личную инициативу. Так было и в этот раз. После некоторой заминки я услышал многозначительное сообщение, что мой заместитель Николай Степанович Куличков занимается неуставными делами.

– Ваше распоряжение о запрете сходить на берег касается всего личного состава. В то же время капитан 2-го ранга Куличков неоднократно был замечен на берегу, не имея на это разрешения! – отрапортовал он.

Я воспринял доклад старпома по-командирски и, чтобы положить конец нашему разговору, ответил:

– Спасибо,