невыносимо жарко и душно. Ее отключали, и через 15 минут становилось ужасно холодно (за бортом – полярная ночь и минус 20). Картину дополняли бесчисленные орды спутников подводников – военно-морские тараканы и крысы. Помню, когда впервые попал в свою будущую каюту, открыв шкаф, я застыл от ужаса: на всех полках ровным слоем грелись тараканы. Ну, а крысы живились в ночное время, бегая по столам, койкам и спящим телам. Удивительно, но я не помню ни одного случая, когда бы спящего офицера укусила крыса, хотя минимум раз в неделю мы просыпались посреди ночи от крика и шума переворачиваемой мебели: опять кто-то проснулся от того, что по лицу пробежала крыса. Крыс морили, чем могли, но они приспосабливались быстрее, чем мы доставали новое «патентованное средство».

Человеческий организм довольно быстро приспосабливался к таким условиям: отдыхать в каютах ПКЗ можно было, только приняв минимум грамм пятьсот крепкого напитка. Из крепкого у нас в неограниченном количестве был только спирт («шило»). Поэтому любому офицеру-подводнику гарантирована была программа-минимум на каждый вечер. А это уже совсем отдельные истории.

Ремонтные байки

На флоте ходит много баек о взаимоотношениях с судоремонтниками. Кроме этого, в каждом экипаже есть свои, тщательно оберегаемые и передаваемые новым членам истории. Вот несколько фирменных историй экипажа дизелюхи.

После ремонта, при любом выходе в море в 5-м отсеке отчетливо слышен непонятный стук. На контрольном выходе (при сдаче ремонта) такого стука не было и в помине. У стенки стука также нет. А как только выходим в море, стук появляется опять. Механик со своими маслопупами повскрывали все, что только можно было, – вплоть до отвинчивания паел, которые снимают только в заводе. Разобрали все механизмы и щиты, источника так и не нашли. Даже стукнули об этом особисту – никаких результатов.

Командир принял решение привлечь массы: объявлен приз – офицерам или мичманам три литра «шила», матросам и старшинам – банку тараньки плюс консервированный компот.

Народу побывало в пятом! (Впоследствии оказалось, что это действенная мера по изучению отсеков: пятый отсек выучил весь экипаж.) Положение дел осложнялось тем, что при стоянке стука не было. Поэтому поиски источника заключались в полной разборке и сборке всех механизмов, для чего нужно было получить предварительное «добро» у механика.

Победил мичман Довгоус, который не поленился вскрыть газорезкой какой-то полностью герметичный щит и там обнаружил, что внутри короба на толстой леске висит болт М32 с запиской при нем: «МОЛОДЕЦ, НАШЕЛ!».

Бригадиром сварщиков был известный потомственный рабочий Павел Герасимович с полным набором грамот и фотографией на «Доске почета». Все бы ничего, но вот с фамилией у него были постоянные приколы. Фамилия у него была простая – Гиря.

Во время ремонта существует давно заведенный, кровью выверенный порядок допуска на корабль. Верхний вахтенный ведет журнал учета прибытия и убытия рабочих или запрашивает о допуске у дежурного по кораблю. Это организовано, чтобы не допустить оставление на корабле посторонних лиц, как с целью безопасности корабля, так и с целью безопасности самих рабочих (не забыть кого-нибудь в трюме, в цистерне и т. д.). Стандартная ситуация: верхний вахтенный сообщает в центральный пост: «Прибыли рабочий Иванов с Гирей». Молодой лейтенант дает команду: «Рабочего пропустить, а гирю оставить», – Павел Герасимович жутко обижается.

Другая ситуация: при приемке механизма старлей Дышленко подпаивает сдатчика и вписывает в акт в разделе «комплектность»: «Гиря – 1 ед.». Естественно, это через какое-то время всплывает, все ищут гирю (а ее, естественно, нет и не может быть), все ругаются и обвиняют друг друга, затем поступает «мудрое» предложение – передать экипажу Гирю в зачет недостающего имущества, все пьют и ржут. Павел Герасимович опять обижается.

Больше всего не любил Павел Герасимович популярную фразу из вышедшего на экраны фильма «Золотой теленок»: «Шура, пилите гири, они золотые!». При любых осложнениях со сваркой в лексиконе всех подводников ежедневно гуляла фраза: «Ищите Гирю, он золотой!». И Павел Герасимович, действительно, был золотой, не припомню случая, чтобы он не нашел выход из любой сложной ситуации.

С. П. Попов

Капитан 1-го ранга. Командир последней действующей подводной лодки г. Одессы.

В море и у моря

Пролог

Когда появляется возможность поговорить о флоте, которому отдано более четверти века, задумываешься: о чем рассказать? О своем пути по учебным и боевым ступеням, о замечательных людях, которые тебя окружали в нелегкой флотской жизни; о друзьях, в сложных ситуациях, вовремя сказавших нужное слово (не всегда доброе, но справедливое) и обязательно протянувших руку помощи, подставивших плечо в лучших традициях флотской дружбы и службы; о семье – как оазисе добра и благоденствия, где делят с тобой невзгоды и успехи флотской службы; или о курьезах, которыми изобиловали наши будни и от этого не были такими давяще серыми, как ленинградские облака. Как ускоренно прокручиваемая кинопленка, пролетает перед глазами жизнь в тельняшке. Вероятно, справедливости ради, надо рассказать обо всем понемногу, кратко и не в обиду тем людям и фактам, о чем не успею поведать.

Штрихи к портрету

Итак, три «питонских» года пролетели, как один день, годы мужания, становления, взросления со своими неповторимыми радостями и разочарованиями. И. П. Конев, Ю. К. Барышев, И. А. Теряев, П. Я. Чернявский, А. Ф. Хомяков ковали из нас, «домашних птенцов», стойких к флотским передрягам юношей со знанием английского языка (как говорил М. С. Фрадкин, «…я огорожу вас от увольнений забором из колов и двоек, лучшее время для занятий английским языком – суббота и воскресенье») и основ нелегкой морской специальности.

Стены старейшего в стране морского учебного заведения, основанного Указом Петра I в 1701 г. как Навигацкая школа, впоследствии Морской кадетский корпус, Высшее военно-морское ордена Ленина, Краснознаменное, ордена Ушакова 1-й степени училище имени М. В. Фрунзе и Морской корпус Петра Великого научили уважать морскую службу, вековые традиции флота, ответственности в обязанностях, скрупулезности в мелочах исполнения долга перед командирами и подчиненными, знанию специальности, долгу, чести и многим достойным качествам человека, моряка, гражданина (когда спрашивают, что заканчивал, популярней ответить: «А смотрели “Гардемарины, вперед!”, вот именно это учебное заведение»). Грудь распирало чувство гордости, когда на стеле памяти выпускникам училища на Парадном дворе читали строки: «Гордиться можем перед миром, что мы для Родины своей таких учили командиров, таких растили сыновей!», как будто сам причастен к этому великому прошлому и уже с ним связан узами