743

Богомолов Н. А. Дневник М. А. Кузмина: Текст и комментарий // Встречи с прошлым: Виртуальный журнал РГАЛИ. 2009.

744

Шумихин С. В. Дневник Михаила Кузмина: Архивная предыстория // Михаил Кузмин и русская культура XX века. С. 139.

745

Богомолов Н. А. [Преамбула к комментарию] // Кузмин М. Дневник 1917–1924. Кн. 1. С. 351.

746

Богомолов Н. А. Дневник М. А. Кузмина: Текст и комментарий.

747

Морев Г. Казус Кузмина // Кузмин М. Дневник 1934 года. С. 8. Выделено автором. – А. П.

748

Шумихин С. В. 1) Дневник Михаила Кузмина: Архивная предыстория; 2) Три удара по архиву М. Кузмина // Новое литературное обозрение. 1994. № 7. С. 163–169.

749

Несколько записей 1905 года сохранились в машинописной копии, сделанной в 1920-х годах (РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. Ед. хр. 50а).

750

Ронен О. Символика Михаила Кузмина в связи с его концепцией книги жизни // Readings in Russian modernism: To honor Vladimir Fedorovich Markov. Moscow: Nauka, 1993. С. 291–298.

751

Иванов Вяч. И. Дневник. 1906 // Собр. соч. Т. 2. С. 780.

752

Кузмин М. Дневник 1905–1907. С. 136. Здесь и далее курсив наш. – А. П.

753

13 июня Иванов сделает в своем дневнике следующую запись: «Чтение было пленительно. Дневник – художественное произведение» (Иванов Вяч. И. Дневник. 1906. С. 749).

754

Кузмин М. Дневник 1905–1907. С. 171.

755

См. об этом, например: Creating Life: The Aesthetic Utopia of Russian Modernism / Eds. I. Paperno, J. D. Grossman. Stanford: Stanford University Press, 1994.

756

Подробнее об этих и других признаках дневника см.: Зализняк А. Дневник: К определению жанра // Новое литературное обозрение. 2010. № 6 (106). С. 162–180.

757

См. об этом: Богомолов Н. А. Автобиографическое начало в ранней прозе Кузмина // Богомолов Н. А. Михаил Кузмин: Статьи и материалы. С. 122–123.

758

Подробно эта история описана в: Богомолов Н. А. Петербургские гафизиты // Там же. С. 87–88.

759

См. комментарии Н. А. Богомолова: Там же. С. 265–266.

760

Кузмин М. Дневник 1905–1907. С. 261–262.

761

См. преамбулу к публикации дневника Блока: «…этот дневник для нас – драгоценнейший документ, существенное дополнение его [Блока] творческого наследия, важнейший источник биографии Блока и изучения его мироощущения, его творчества, его окружения, его эпохи» и ее название «Исповедь правдивой души» (Гришунин А. Л. Исповедь правдивой души // Блок А. А. Дневник / Подгот. текста, вступ. ст. и примеч. А. Л. Гришунина. М.: Сов. Россия, 1989. С. 5); дневников и прозы З. Н. Гиппиус: «…она создала мозаику крупного и мелкого, важного и случайного, словом, всего того, что является таким бесценным в глазах историка литературы, а для просто заинтересованного читателя создает неповторимый аромат эпохи» (Михайлова М. М. Духовная сила сопротивления // Гиппиус З. Н. Ничего не боюсь / Сост. М. Михайловой, вступ. ст. и примеч. Г. Евграфова. М.: Вагриус, 2004. С. 9 и др.). Необходимо подчеркнуть, что в обоих случаях здесь действительно можно говорить о достоверности записей и особой установке авторов дневников на фиксацию реально происходящего (что особенно характерно для дневников Гиппиус первых пореволюционных лет).

762

См., например: «…в исходном понятии дневник – еще не литература, разве что зачаточная ее форма» (Михеев М. Дневник в России XIX–XX века: Эго-текст, или пред-текст. М.: Водолей Publishers, 2007). По всей видимости, в этом представлении берет истоки традиция выделения писательских дневников в самостоятельные тексты, на основании того «служит ли [дневник], например, просто вспомогательным материалом для дальнейшей работы, как записные книжки Чехова, из которых, по мере использования, планомерно вычеркивались <…> сюжеты и фразы… или как рабочие тетради Достоевского (где, по мнению исследователей, просто многократно на-говаривалось и про-говаривалось то, что потом воплощалось в романы); <…> или дневник вполне самостоятелен и независим, будучи отделен от остального творчества – как было у Михаила Пришвина или у Льва Толстого» (Там же); «Для характеристики жанра дневника существенно еще и то, является ли его автор профессиональным писателем. Поскольку все, что пишет писатель, – это часть его профессиональной деятельности, любая запись в дневнике – любая запись в дневнике – потенциальный „пред-текст“, материал, из которого потом делается „текст“» (Зализняк А. Дневник: К определению жанра. С. 174), также см. разветвленную классификацию писательских дневников в: Егоров О. Г. Русский литературный дневник XIX века: История и теория жанра. М.: Флинта; Наука, 2003.

763

Гинзбург Л. Я. О психологической прозе. Л.: Худож. лит., 1977. С. 12–13.

764

Басалаев Инн. Записки для себя. С. 371.

765

Лукницкий П. Н. Acumiana: Встречи с Анной Ахматовой: В 2 т. Париж; М.: YMCA-Press, 1997. Т. 2. С. 24–25. Сам Лукницкий дает иную характеристику дневника: «А для самого Кузмина такая манера вести дневник – совершенно безболезненна, потому что он давал свои мнения о прочитанных книгах, о своей деятельности литературной, много читал, думал – его мысли читаются с интересом, – у него ко всему своеобразный подход, свой стиль…» (Там же. С. 24). Видимо, здесь мы сталкиваемся с двумя разными подходами к прагматике дневника и двумя разными уровнями пристрастности в оценке его автора.

766

Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1. С. 174.

767

Двухтомное издание «Записок» вышло в 1928 г.: Вигель Ф. Ф. Записки / Ред. и вступ. ст. С. Я. Штрайха. М.: Круг, 1928.

768

См. также относящееся к тому же 1940 году воспоминание: «Кузмин был человек очень дурной, недоброжелательный, злопамятный» (Чуковская Л. К. Записки об Анне Ахматовой. Т. 1. С. 173).

769

См., например: Тимофеев А. Г. Семь набросков к портрету М. Кузмина. С. 53.

770

См.