– Поверить не могу: мы, наконец-то, встретились, – сказал Джейк, прищурившись в улыбке. У меня на щеках выступил румянец. Я удивлялась, как легко шел у нас разговор. В отличие от напряженных поверхностных бесед, которые я вела со всеми остальными, с Джейком мы болтали свободно и естественно. Как будто были знакомы много лет.

Внезапно что-то между нами изменилось. Джейк наклонился ко мне и перевел взгляд на мои губы.

– Можно я тебя поцелую, Шари? – спросил он почти шепотом.

Сердце едва не выпрыгнуло у меня из груди. Это правда происходит! Я кивнула с широко распахнутыми глазами и повернула голову, чтобы наши губы встретились.

– Закрой глаза, – мягко попросил Джейк.

– Х-хорошо, – запинаясь, пробормотала я. Щеки у меня загорелись еще сильнее.

Наши губы соприкоснулись, и меня словно ударило током. Как будто тысяча крошечных фейерверков взорвалась под моей кожей, от губ до кончиков пальцев. В этот момент весь мир отошел для меня на задний план. Не было ни YouTube, ни Руби, ни школьной драмы – только мы с Джейком, впервые целующиеся под старым дубом.

Когда позже я шла домой, то не могла перестать улыбаться. Я хотела сохранить тот первый поцелуй в памяти навечно. Никогда в жизни я еще не была так счастлива – но это чувство испарилось, стоило мне переступить порог дома.

Руби с Кевином сидели в гостиной на диване с суровыми лицами, и их глаза словно лазеры впились в меня.

– Мы с мамой должны с тобой поговорить, – сказал Кевин серьезно.

Меня охватила паника. Наверное, они узнали про Джейка!

Мои мысли закружились в поисках объяснения, оправдания, чего угодно…

– Как ты могла скачать «Снэпчат», не сказав нам?! – прошипела Руби.

«Снэпчат»? Так, значит, из-за него они разозлились? Слава Богу…

– О, прости, мам, – пробормотала я. – Просто… у всех в школе он есть.

Глаза Руби сверкнули.

– Я сказала: никаких соцсетей без моего согласия!

Я повесила голову, мучаясь чувством вины.

– Я не хотела…

– Не хотела что? Испортить все, ради чего мы работаем? Поставить наш источник средств под угрозу? – она говорила резко, не выбирая слова.

– Нет, конечно нет. Я просто… просто хотела побыть нормальным ребенком.

Руби рассмеялась жестко, без всякого юмора.

– Шари, мы не нормальные. Мы – публичные личности. Каждый наш шаг, каждое слово напрямую влияют на наши доходы. Ты можешь уже понять?

Пока она продолжала свою тираду насчет бренда и канала, «который нас кормит», я заметила, что Руби ни разу не упомянула про мою безопасность. Все дело было в контроле. В поддержании идеального имиджа для ее драгоценной аудитории.

– Давай сюда телефон, – холодно потребовала Руби. – Мне совершенно ясно, что ты еще недостаточно взрослая, чтобы ответственно подходить к владению смартфоном.

Никогда еще я не испытывала столь глубокой благодарности – к «Снэпчату» за его исчезающие сообщения и к себе самой за то, что сразу же стирала переписку с Джейком, чтобы не оставлять цифровых следов, которые Руби могла отыскать.

Она заменила мой айфон древней раскладушкой на случай, если мне понадобится позвонить. С тем же успехом она могла отправить меня в школу на телеге с лошадью; я уже почти слышала насмешки одноклассников у себя за спиной. Поэтому как-то вечером, когда родителей не было дома, я прокралась в их спальню, чтобы найти айфон, который Руби спрятала под замком в шкафу. К счастью, я знала, где лежит ключ.

В тот вечер, в уединении своей спальни, я снова пролистала сториз Джейка в «Снэпчате», его забавные маски и смешные селфи. Каждое движение пальца по экрану было актом неподчинения, кратким мгновением нормальности в моем полностью подконтрольном мире.

Риски? Громадные. Поймай меня Руби, разразилась бы настоящая буря. Но пьянящий коктейль стремления к самостоятельности и связи с моим возлюбленным был слишком силен, чтобы ему сопротивляться. В эти моменты я, наконец-то, чувствовала себя свободной. И даже если бы Руби узнала и – в переносном смысле – заживо сняла бы с меня кожу, оно все равно того стоило.

Глава 12

Кажется, мама меня не любит

Я сидела у себя за столом над раскрытым дневником, занеся ручку над пустой страницей. В доме было тихо, камеры выключены, и на короткий момент я осталась сама по себе. Глядя на чистый лист, я внезапно со всей ясностью почувствовала то, что таилось в моем подсознании уже много лет. Эти слова написались как будто бы сами, резкие и неотвратимые:

«Кажется, мама меня не любит».

Слезинка упала на бумагу с тихим шлепком, размыв чернила. Но правда оставалась правдой. Я знала, что эта запись вызвана не подростковым раздражением. Чувство было подлинным и непреодолимым.

«Почему мама не любит меня?» Вот в чем был вопрос. «Я сделала что-то, что оттолкнуло ее, из-за чего мы отдалились? Может, я недостаточно улыбалась? Была слишком саркастичной, слишком язвительной, слишком замкнутой? Закатывала глаза на ее шутки?» Я восстанавливала в памяти свои отношения с Руби в поисках подсказок, какого-нибудь логического объяснения своему чувству: я не нравлюсь женщине, которая произвела меня на свет.

Мне вспомнились комментарии про себя, которые я читала в Интернете, – слова незнакомцев на YouTube, которые думали, что хорошо знают меня, основываясь на тщательно отредактированных обрывках моей жизни.

«Фу, Шари такая подлиза! Вечно подставляет братьев и сестер и пытается пролезть к Руби в любимчики. Мерзость!»

Может, поэтому Руби не любит меня? Потому что я пытаюсь ей угодить, усидеть на двух стульях? Но даже если так, мне бы хотелось, чтобы эти незнакомцы, видевшие лишь то, что Руби хотела им показать, поняли: моя покладистость родилась не из восхищения матерью, а из страха. «Если бы они узнали меня настоящую!» – думала я. Ту меня, которая мечтала сбежать из этого цирка. Но нет, все, что они видели, – это маленькую послушную марионетку Руби, танцующую под ее дудку.

Мне вспоминались все те разы, когда я улыбалась и кивала на требования Руби, даже если все во мне кричало, требуя ответить «нет». Бессчетные моменты, когда я прикусывала язык, подавляя истинные чувства и не высказывая свое мнение ради сохранения мира и поддержания притока денег. Наши подписчики не понимали, что значит жить у Руби под железной пятой, не знали, чем грозит переступить черту.

«Я не подлизываюсь, я выживаю, – думала я. – Есть разница».

Но почему все-таки Руби меня не любит?

Я металась между попытками понять причину холодности матери ко мне и чужими комментариями, разрывавшими меня на части. В результате у меня возникло совершенно новое чувство. Какая-то пустота, которой я никогда раньше не