– Всё понятно, – ответил я. – В полицию обязательно сообщу.

Обезболивать пострадавшего мы не стали по понятным причинам. Дали ему г***цин, сделали внутривенно м***дол, после чего в хирургию увезли.

Видать, диспетчер Надежда решила окончательно прекратить традицию завершать мою смену после трёх вызовов. А потому четвёртый дала: боль в груди у охранника сетевого гипермаркета.

Когда приехали, никто нас не встречал. Да и вообще внимания не обратили, будто «скорая» тут днюет и ночует. Пока мы озирались по сторонам, к нам подошла сотрудница магазина и отвела в подсобку. Там за древним письменным столом сидел мужчина с почти седыми волосами, положив голову на руки.

– Здравствуйте, что случилось? – спросил я.

– В груди сильно печёт… – сказал он, с трудом подняв голову. – Заорал бы, да сил нет…

– Самая сильная боль примерно когда началась?

– Вроде бы час назад…

– Ранее инфаркты были?

– Нет, никогда.

– Раньше в груди болело?

– Нет, первый раз такое.

Как и ожидалось, кардиограмма была безрадостной. Подъёмы ST такие, что и не медик сразу увидит. Обезболили его качественно, прочую положенную помощь оказали, после чего в областную больницу свезли. Там в закупоренный коронарный сосуд поставят стент, этакую распорку. Вот только потом придётся пожизненно принимать препараты, разжижающие кровь и препятствующие образованию тромбов.

И на этом завершилась моя смена. Хотя, конечно же, не сразу. Приехав на Центр, карточки дооформил, в полицию сообщение передал, израсходованные наркотики списал. Вот так времечко и пробежало.

А на следующий день ничего нового не произошло. Как всегда, мы на дачу приехали, и тут же Фёдор явился с докладом оперативной обстановки.

– Иваныч, в лес можешь не ходить, нет там ни х*ена. Кое-где лисички и опята, переросшие, чёрные.

– Ничего, посмотрю, может Леший расщедрится!

– Нет, не расщедрится. А в этом ты, Ира, виновата! Я сколько раз говорил, что мы с Иванычем должны пойти и его угостить, задобрить.

– А я-то причём? Вот сейчас Юра пойдёт и угостит его хлебом и конфеткой.

– Ира, ты меня поражаешь! – возмущённо воскликнул Фёдор. – Какие хлеб и конфета, он же мужик, ему выпить надо!

– Так, Федя, ты можешь всё, что хочешь делать, но только без Юриного участия!

– Эх, Ира, не понимаешь ты ничего!

– Да куда уж мне!

В лесу было сухо. Ручей на пути к нему пересох полностью, даже вязкой грязи не осталось. Кое-где встречались лисички, но не целыми стайками, а максимум штук по пять. Опят было видимо-невидимо, как и сказал Фёдор, переросших и почерневших. И всё же набрал я наиболее приличных на сушку. Супруга из них очень вкусную грибную икру делает. Ещё парочку подосиновиков нашёл и вернулся.

Надеялся я, что дожди пройдут и грибов будет хоть косой коси. Но никаких дождей не предвидится. И прогноз погоды на вторую половину октября безрадостный: даже днём минусовую температуру обещают. Но я не унываю, надеясь, что этот прогноз неправильным окажется!

Новая беда Фёдора

Внезапно закончилось бабье лето, будто демарш устроило, да ещё и дверью хлопнуло на прощанье. Ну а как иначе, если вчера было по-летнему тепло и солнечно, а сегодня сразу поздняя осень наступила. Небо беспросветно серое, ветер холодный, пронзительный, дождь во всю идёт и даже ослабевать не думает. В такую погоду хочется поспать подольше, да и вообще из дома носа не высовывать. Но свои хотелки я оставил при себе и на работу отправился.

Возле медицинского корпуса стояла под зонтом и дымила пожилая врач Новикова из предыдущей смены.

– Здравствуйте, Валентина Фёдоровна! Как поработали?

– Да как, устала, как собака! Моя Ольга на больничном, а вместо неё дали мальчишку новенького. Мы-то с ней друг друга с полуслова понимаем, а он какой-то рассеянный, несобранный. Сегодня на вызове ЭКГ снял, я смотрю и никак понять не могу, что там за чертовщина. А оказалось, он электроды на руках перепутал. На другом вызове грудные электроды неправильно наложил. Потом кубитальный катетер поставил, иглу из него не вытащил и попытался систему подключить. Тихий ужас в общем…

– Так скажите ему, пусть себе сделает шпаргалку.

– Сказала, конечно. Посмотрим, как в следующую смену сработает.

Странно, как можно не освоить технику снятия ЭКГ. Это в былые времена со старыми аппаратами сложновато было управляться. А уж теперь-то, с современными кардиографами, какие могут быть проблемы?

Бригада, которую мы меняем, сидела в «телевизионке».

– Здорова, господа, как настроение?

– Какое настроение, Иваныч? Нам, можно сказать, в душу на***али! – ответил врач Анцыферов. – Ночью даже часа не дали поспать! Ты представляешь, здесь были две битовских бригады, но боль в груди именно нам всучила! Я ей сказал, что мы вообще-то психиатрическая бригада. А она: «Вы сами знаете политику руководства, психиатры должны работать наравне со всеми! Сейчас ваша очередь, вот и поезжайте!» Ну и всё, короче, всю ночь не спавши. А сейчас я опой чую, что опять вызовут!

– Александр Сергеич, ну что ты возмущаешься, как будто в первый раз! Мы уж года два так работаем. Думаешь, от наших возмущений что-то изменится?

– Да ни х***ена я не думаю, просто <замотали> они все!

Кот Степан, от души накормленный коллегами, не стал отдыхать после еды, а сразу деловито направился к выходу. Понятно, что пошёл опять своей личной жизнью заниматься. Даже дождь ему не помеха.

Объявили конференцию. Из доклада старшего врача сильней всего в душу запала непонятная смерть одиннадцатилетнего мальчика. Со слов родителей, ничем серьёзным не болел, ни на что не жаловался. Вечером лёг спать, а утром не проснулся. Приехавшей педиатрической бригаде осталось только констатировать.

В конце доклада старший врач сообщила:

– Поступила телефонная жалоба на двадцать пятую бригаду. Они выезжали к некоему Егорову тридцати трёх лет, у которого жидкий стул приключился и немного температура повысилась. Предложили госпитализацию в инфекционную больницу, но он отказался и стал требовать назначение лечения. Фельдшер Лавров не придумал ничего лучше, как предложить вставить ему затычку. Теперь этот Егоров жаждет крови и грозится дойти до министерства.

В зале раздался смех, но главный врач его прервал, хлопнув по столу рукой.

– Вам смешно, потому что не вы будете отписываться! – сказал главный. – И не вас будут вызывать на разборки! Где Лавров?

– Здесь я, – спокойно ответил он. – Игорь Геннадьевич, поначалу я ему всё культурно разъяснил, но он не захотел ничего понимать. Тогда уже пришлось выразиться более понятно. Да, понимаю, конечно, что это нарушение профессиональной этики, но ведь не преступление же. Ни