А пока мы самоотверженно трудились над созданием мощных информационных систем, прекрасно понимая, что без информации о состоянии и динамике развития обстановки в космосе, полученной в реальном времени, высшее военно-политическое руководство будет чувствовать себя, мягко говоря, неуютно. И действительно, как можно принимать стратегические решения глобального масштаба, если отсутствует достоверная информация о том, где противник, в какой он степени готовности и куда нацелен его возможный удар? В двадцатом веке эти проблемы приобрели планетарный характер и стали в высшей степени актуальными. Вот решением столь неординарных проблем и приходилось нам заниматься, как одно время модно было говорить, создавая «глаза и уши» президента.

Вполне понятно, что важность решаемой задачи вовлекала в этот круговорот массу людей, органов, организаций и, естественно, структуры Генерального штаба Вооруженных сил. Работники Генштаба под жестким контролем держали ход работ на всех объектах глобальных информационных систем, периодически облетая места их дислокации. В конце ноября 1982 года состоялась очередная проверка Генштабом состояния дел на объектах системы. Группа его офицеров в сопровождении полутора десятков приглашенных представителей от войск ПВО, военных строителей и заказчика на самолете Ан-26 за пять дней должна была облететь не менее 6–7 объектов, провести анализ состояния дел и подготовить аналитический доклад с предложениями и выводами. Группу возглавлял представитель Генштаба генерал-лейтенант Виноградов Михаил Сергеевич.

Несколько слов о генерале Виноградове. Я не знаю (по крайней мере не приходилось встречать) людей, которые негативно высказывались бы о Михаиле Сергеевиче. Высокообразованный генштабист, он очень легко и обстоятельно мог разобраться в любой ситуации (и разбирался, в чем мы неоднократно убеждались в процессе поездки по объектам), умел терпеливо слушать людей, не перебивая и не третируя их пустыми вопросами, напрочь лишенный армейского чванства и показательного превосходства (он же был для всех большой чин – из Генштаба!). В мягкой, я бы сказал, отеческой манере он так проводил заслушивание состояния дел на объекте, что выступающие, у которых, естественно, была масса «грехов» и недоделок, полностью «раскрывались», чувствуя, что разноса не будет, а помощь может и быть, даже просто в виде доброго слова. Вот под руководством такого удивительно грамотного, опытного, мудрого и просто обаятельного генерала проходила эта тяжелая многодневная командировка.

Командировка на самом деле оказалась довольно тяжелой: каждый день перелет порядка трех-четырех часов, с аэродрома на автомашинах переезд на объект, расположенный иной раз на удалении более ста километров от аэродрома, осмотр состояния строительства объекта и итоговое совещание с анализом и выводами. Самая распространенная команда в условиях постоянного дефицита времени звучала так: «Учитывая ситуацию, обед совмещается с ужином!». Какой там ужин? Старались побыстрее добраться до постели – время уже первый (или второй) час ночи, а завтра (или уже сегодня) в шесть утра подъем, завтрак, на машины – и на аэродром. Правда, ради справедливости надо признаться, что были среди нас специалисты, которые и при столь жестком режиме умудрялись, как это говорили когда-то, «нос в табаке держать». Правда, это были отдельные экземпляры, и дело их совершенно не интересовало.

В качестве небольшого отступления хочу отметить, что такие люди встречались в моей практике очень даже часто, особенно во всяких группах, комиссиях и тому подобных временных образованиях. Они призваны были только обозначать представительство: органа, организации, соединения, объединения, штаба или еще чего. Дело их, как правило, не интересовало, их задачей было обозначать присутствие и участвовать непременно во всех «возлиятельных» (питейных) мероприятиях.

Был и у нас в группе такой кадр. Пока мы анализировали состояние строительства, а дела на объекте шли очень тяжело, с большим скрипом (а как иначе – Заполярье!), этот «деятель» активно занимался комплектованием так называемого бортпайка. В свое время сложилась весьма разумная практика: когда улетает самолет с объекта, в него кладут бортпаек на всякий непредвиденный случай. Ко мне подходит член нашей команды – генерал-майор и мой старый друг Вадим. О Вадиме можно писать романы, настолько это потрясающая и самобытная личность, одним словом, самородок! Мне очень хочется в память об этом человеке написать хороший рассказ. Буду думать и собирать материал. Так вот, подходит Вадим и говорит, что этот названный выше «деятель» требует (он же считает себя большим начальником, поэтому и «требует»), чтобы в бортпаек заложили литр спирта. Я Вадиму говорю: «Никакого спирта, ни грамма спиртного, дальше сам выкручивайся как хочешь – ты мужик хитрый, выкрутишься!». «Деятель», конечно же, проверил бортпаек и, не обнаружив спирта, прибежал к Вадиму. А тот невозмутимо его успокоил, сказав, что спирт находится в ящике с боржоми, разлитый в бутылки из-под минеральной воды. Это, мол, сделано в качестве маскировки, чтобы солдаты не видели, что нам грузят и спирт также.

Закончив дела, мы быстро собрались и поехали на аэродром, благо он был в нескольких километрах, и уже через полчаса были в воздухе. Часа через полтора приходит улыбающийся Вадим и приглашает меня в грузовой отсек посмотреть спектакль. Прихожу в грузовой отсек и вижу картину. На полу стоит ящик «Боржоми», и этот «деятель» открывает по очереди каждую бутылку и нюхает ее содержимое. Процесс подходит к завершению, развязка приближается, накал угроз и мата зашкаливает. «Деятель» наконец-то понял, что его провели, как несмышленыша, и поэтому неподдельный гнев его готов вырваться наружу. Я его опережаю: «Ты зачем портишь «Боржоми», неужели тебе непонятно, что на борту нет и не будет спиртного?». В ответ раздалось что-то схожее с воем прогнанной прочь волчицы или обиженного шакала.

Ну, это так, небольшая ремарка, как иллюстрация к тому, что вокруг всякого серьезного дела всегда суетятся, скажем так, прилипалы, которые подобны ракушкам, прилипающим к корпусу корабля. Пользы от них никакой, но вот вред очевиден: когда их становится особо много, опасность для корабля возникает реальная. Может быть, и Союз «потонул» от этого – кто может знать!

Дальнейшая работа нашей группы продолжалась в запланированном порядке без особых приключений, была рассмотрена масса вопросов, принято большое количество нужных и своевременных решений, в том числе и переданных для дальнейшей реализации в Москву. Все шло своим чередом продуктивно и гладко. И вот во время перелета из Кюрдамира (Азербайджан) в Астрахань помощник Михаила Сергеевича Эдуард, генерал из Генерального штаба, возьми и произнеси сакраментальную фразу: «Михаил Сергеевич, смотрите, как хорошо мы летим, точно по графику, и в пятницу будем дома». Михаил Сергеевич покачал головой и говорит: «Эдуард, ты же опытный человек, а до сих пор не усвоил одну простую истину: в авиации никогда не говорят о том, когда прилетят, они всегда говорят: расчетное время прилета такое-то. Не уважаешь