И все-таки результаты Брусиловского прорыва, равно как и последующие наступательные усилия со стороны войск Юго-Западного фронта, в объективном плане, бесспорно, имеют выдающееся значение для выигрыша войны странами Антанты. А. А. Строков говорит: «Операция русского Юго-Западного фронта представляла собой новую форму фронтовой операции в условиях позиционной борьбы: нанесение нескольких дробящих фронт ударов на широком фронте. Новая оперативная форма маневра, позволившая взломать вражескую оборону, расчленить неприятельский фронт, заставила противника разбрасывать силы и средства, а также дезориентировала его относительно направления главного удара и обеспечила его внезапность. Брусиловский прорыв – результат высокого искусства русских войск, полководческого творчества генерала Брусилова. Новаторство в искусстве разгрома противника – неотъемлемая черта Брусилова как полководца».

Сам главкоюз в своих воспоминаниях подвел итоги боевой работы армий Юго-Западного фронта в кампании 1916 г.:

1. спасение Италии от разгрома и выхода из войны; облегчение положения англо-французов; вступление в войну Румынии на стороне Антанты, а не Центральных держав;

2. «никаких стратегических результатов эта операция не дала, да и дать не могла, ибо решение военного совета 1 апреля ни в какой мере выполнено не было». Северный и Западный фронты при попустительстве Ставки так и не нанесли должного удара по неприятелю.

3. успехи Юго-Западного фронта вполне соответствовали его возможностям и предоставленным средствам;

4. создание сильнейшего кризиса для противника на Восточном фронте, что немедленно отозвалось и на прочих фронтах войны.

5. исход наступательных действий окончательно подорвал доверие к правящему режиму в войсках: «Мои армии, выказавшие в 1916 г. чудеса храбрости и беззаветной преданности России и своему долгу, увидели в результате своей боевой деятельности плачевный конец, который они приписывали нерешительности и неумению верховного командования. В толще армии, в особенности в солдатских умах, сложилось убеждение, что при подобном управлении что ни делай, толку не будет и выиграть войну таким порядком нельзя. Прямым последствием такого убеждения являлся вопрос, за что же жертвовать своей жизнью и не лучше ли ее сохранить для будущего?»[584]

Несколько преувеличивая, Б. П. Уткин считает, что 1916 г. вообще стал кульминацией Первой мировой войны, а Брусиловский прорыв «положил начало перелому в ходе войны в пользу Антанты». Он отмечает, что «успешное решение задачи Юго-Западным фронтом в операции было изначально связано не с количественным превосходством в силах и средствах (то есть не с традиционным подходом), а с другими категориями оперативного (в целом – военного) искусства: массированием сил и средств на избранных направлениях, достижением внезапности, искусным маневром силами и средствами»[585]. Все это действительно так. К сожалению, А. А. Брусилов не проявил искусства в маневре после непосредственного прорыва обороны противника: все это применимо лишь в отношении первых нескольких недель наступательной операции.

Отечественная историография, давая оценки брусиловскому прорыву, говорит, что у союзников такого успеха не было вплоть до летнего наступления 1918 г., когда англо-французы могли похвастать разве лишь только успехами в оборонительных операциях (Марна, Верден), где им удавалось сдержать мощь германской военной машины. Это верно. Но лишь в отношении наших союзников. Противник же, используя свою заблаговременно подготовленную машину агрессии, в 1914–1915 гг. действовал куда более решительно и добивался более значительных результатов. Особенно на Восточном фронте, где громадный театр военных действий предоставлял все возможности для ведения маневренных сражений и операций.

Оперативно-стратегическое планирование русской Ставки, столь много обещавшее в предполагаемой перспективе, было нарушено, в первую голову, вследствие слабости русского командования. Удар по заведомо более слабому противнику давал зримые надежды на успех: вряд ли А. Н. Куропаткин и А. Е. Эверт могли рассчитывать на столь же успешный прорыв, как у Брусилова. Но это не оправдывает их: какими бы соображениями ни руководствовались главкосев и главкозап, они не имели права саботировать директивы Ставки.

Инертность и безволие русского Верховного главнокомандования в годы Первой мировой войны одержали верх над талантами и мужеством низших командиров и русских войск. А поведение высшего генералитета в отношении своего сюзерена и Верховного главнокомандующего в февральские дни 1917 г., равно как и необходимость революционных перемен в отношении прогнившего старого строя, выросли не с пустого места.

В заключение хотелось бы заметить, что при суждении кого- и чего-либо необходимо смотреть, прежде всего, глазами человека-современника того нелегкого времени. Выше было приведено очень много критики в отношении организации, производства и ведения наступательной операции армий Юго-Западного фронта, известной под наименованием Брусиловского прорыва. Тем не менее эта критика проводилась в гипотетическом отношении задним числом, то есть в смысле изучения опыта для последующих поколений, в том числе и русских военачальников.

Что же касается непосредственно самого 1916 г., то в это время еще ни одна из воюющих сторон не могла и не смогла добиться столь впечатляющих успехов, что добились доблестные русские солдаты и офицеры Юго-Западного фронта. Если на Западе наступление очень быстро превращалось в «мясорубку» без толики каких-либо результатов, кроме перемалывания человеческого мяса обеих противоборствующих сторон, то наступательная операция русского Юго-Западного фронта стала предметом для упорного подражания в том настоящем и тщательного изучения в будущем.

И далеко не последняя роль в этом принадлежит выдающемуся русскому полководцу Алексею Алексеевичу Брусилову: не его вина, что он не оказался военным гением вроде генералиссимуса Суворова, и не смог одним рывком преодолеть то, что постигается в ходе военных действий потом и кровью нелегкого опыта многих и многих тысяч людей. Все-таки А. А. Брусилов до 1914 г. был участником только одной войны – Русско-турецкой 1877–1878 гг., а в скольких войнах и походах принимал участие А. В. Суворов!

Поэтому хочется присоединиться к мнению одного из биографов генерала Брусилова – С. Н. Семанова: «Остается непреложным факт: наступление Юго-Западного фронта летом 1916 г., бесспорно, принадлежит к наиболее ярким и поучительным операциям Первой мировой войны. После этой операции главнокомандующий Юго-Западного фронта твердо встал в ряд с выдающимися военачальниками русской армии, а это кое-что значит! Брусилов был последним из полководцев старой русской армии, опыт которого обогатил русское военное искусство…»

Избранная библиография

Айрапетов О. Р. Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917): 1916 год. Сверхнапряжение. М., 2015.

Алексеева-Борель В. М. Сорок лет в рядах русской императорской армии: Генерал М. В. Алексеев. СПб., 2000.

Базанов С. Н. Алексей Алексеевич Брусилов. М., 2006.

Барсуков Е. З. Русская артиллерия в мировую войну. М., 1938–1940.

Бескровный Л. Г. Армия и флот России в начале XX в. Очерки военно-экономического потенциала. М., 1986.

Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1983.

Ветошников Л. В. Брусиловский прорыв. М., 1940.

Гильчевский К. Л. Боевые действия второочередных частей в Мировую войну. М. – Л., 1928.

Головин Н. Н. Военные усилия России в Мировой войне. М., 2001.

Деникин А. И. Старая армия. Офицеры. М., 2005.

Душа армии: русская военная эмиграция о морально-психологических основах российской вооруженной силы. М., 1997.

Зайончковский А. М.