Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 122
почему Urgrund вынужден скрываться и действовать тайком. Его действия в мире напоминают заговор по свержению тирании. Ставки предельно высоки. Urgrund хочет ни более ни менее как уничтожить этот мир и его создателя. Право, не знаю, так ли это. Но могу себе представить, как он мучается, понимая, что не может помочь тем, кто в беде, – он должен пройти мимо, чтобы одержать победу над артефактом. Но он метит в сердце врага (если бы у врага было сердце) – и, едва одержит победу, все осколки, все многообразные формы боли по всей вселенной разом растворятся и забудутся.Может быть, и так; может быть, и нет. В 1974 году я увидел, как Urgrund поражает в самое сердце тиранию в нашей стране: она падает – и вместе с ней валятся и рассыпаются в прах другие, меньшие виды зла. Возможно, Urgrund видит поддельный мир сей как единый гештальт – видит, что все многообразное зло в нем исходит из одного Quelle, источника. Направить стрелу в сердце врага – вот путь воина; а Спаситель наш, под покровом мягкости и доброты, не кто иной, как воин. Разумеется, все это чистые предположения. Но что, если на каком-то высшем плане бытия ему и нужно нанести всего один удар, выпустить всего одну стрелу? Или она попадет в цель – или ничего не будет достигнуто; все иные исправления, исцеления, частные улучшения выживший артефакт обратит в ничто. Urgrund ясно видит своего противника, мы – нет: поэтому он куда лучше нас понимает свою задачу. Целый многоэтажный дом в огне, а мы просим пожарных полить засыхающий цветок. Должны ли они ради этого переставлять лестницы и изменять направление подачи воды? Но значит ли это, что цветок не важен? Быть может, для Urgrund это мучительное решение: оставить без помощи цветок ради того, чтобы спасти нечто большее. Многие люди проходили через схожие испытания: они смогут это понять. И помните, пожалуйста, что Urgrund тоже здесь; он страдает вместе с нами. «Тат твам аси»[227]. Мы есть он – и он должен освободиться.
В каком-то высшем смысле та боль, которую испытываем мы, живые существа, есть боль пробуждения. Если посмотреть на это так, это предположение отвечает на одну из самых болезненных проблем, связанных со страданием: мы принуждены страдать, не зная зачем. Мы не знаем, почему мы, множественные формы Urgrund, все еще практически лишены сознания. Звучит парадоксом: существо, лишенное сознания, сознает и себя, и причины своей участи! Различить причину своего страдания равнозначно пробуждению. Возможно, это последнее, чему нам предстоит научиться.
Но в этом пункте аналогия Артефакта с обучающей машиной проваливается. Такой урок обучающая машина не в силах нам преподать: она сама не знает ответа. Но мы сами, множественные формы Urgrund, едва достигнем адекватного сознания, получим априорное знание о причинах нашего положения: мы просто вспомним. Такого рода знание хранится в наших потайных, давным-давно не используемых нейронных цепях.
Причину того, что мы (такова участь всех живых существ) обречены страдать, можно рассматривать как загадку, которую мы сейчас не в силах разгадать, – быть может, разрешение этой загадки станет последним шагом к возвращению знания. Если нам стерли память, можно предположить, что, едва мы перешагнем этот решительный рубеж, как поймем все с самой ослепительной ясностью. А пока давление боли вынуждает нас искать ответ – иначе говоря, мотивирует восходить ко все более высшим формам сознания. Это не означает, что «цель» страданий – возвысить наше сознание, но возвышение сознания становится их результатом.
Придет время, когда мы сможем объяснить вездесущее страдание живых созданий – и тогда же, я уверен, к нам вполне вернутся утраченные воспоминания и знание о том, кто мы. Сами ли мы сделали это с собой? Или это было навязано нам против воли? Одно из самых интригующих объяснений, данное гностиками, в том, что первоначальное падение человека (следовательно, и творение – т. е., в их модели, подпадание под власть проецирующего мир Артефакта) было связано не с нравственной ошибкой, а с интеллектуальной: мир феноменов был принят за реальность. Эта теория подтверждает мое предположение, что наш мир – фальшивка, проекция: принимать его за что-то онтологически реальное в самом деле означает совершать грубейшую интеллектуальную ошибку. Быть может, объяснение в этом. Мы запутались в мираже, оказались заперты в колдовском пряничном домике, и это привело нас к порабощению и гибели. Возможно, основная предпосылка моей космогонии-космологии неверна: Urgrund не создавал Артефакт, но каким-то образом позволил частям себя пасть жертвами ловушки, западни соблазна. Так что мы не просто порабощены: мы в ловушке. Артефакт сознательно спроецировал иллюзию, призванную заворожить нас и заманить в себя – а затем капкан захлопнулся.
Однако порой случается, что в ловушку (например, в паутину) попадает смертоносное создание, способное убить охотника. Может быть, то же произошло и здесь? Быть может, мы – не то, что видим в себе сами?
Иногда, хоть и не слишком часто, существование зла выводят из двойственной природы самого Бога. Я уже обсуждал двойственную суть Шивы и Христа, особенно Шивы, которого часто изображают богом смерти. Вот два примера.
Якоб Бёме: «Бог проходит через стадии саморазвития, он учится, и мир – лишь отражение этого процесса. Предвосхитив Гегеля, Бёме учил, что это божественное саморазвитие совершается при помощи постоянной диалектики или борьбы противоположностей и что негативную сторону этой диалектики мы, люди, воспринимаем как мировое зло. Хотя Бёме, по большей части, равно подчеркивал абсолютность и относительность, его мысль, что мир есть лишь отражение божественного – и очевидное отрицание саморазвития со стороны тварного мира, – заставляет отнести его мировоззрение к акосмическому пантеизму» (Энциклопедия Британника, «Пантеизм и панентеизм»).
Во время беспрецедентных откровений и анамнесиса в марте 1974 года я чувственно воспринимал Бога в сочетании с реальностью и видел, как он диалектически проходит различные стадии эволюции, однако не воспринимал того, что называю «слепым игроком», – то есть негативную сторону или часть Бога. Хоть я и воспринимал диалектику между добром и злом, я не мог указать ни на что как на источник зла. И все же я видел, как добрая сторона использует зло против его воли: злой игрок слеп, и потому его действия можно использовать ради добрых целей.
Ханс Дриш[228]: «Моя душа и моя энтелехия – в сфере Абсолюта Одно». Только на уровне Абсолюта мы можем говорить о «психофизическом взаимодействии». Однако так понимаемый Абсолют превосходит все возможности нашего познания, так что «ошибочно, вслед за Гегелем, принимать за Целое сумму его следов». Все соображения из
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 122
