- Механик Луковский может, - сказал Юрий.

- Тоже офицер? - спросил пожилой матрос, и Юрий обиделся.

- Он, по-моему, большевик, - сказал он с гордостью.

Следователь потянулся опять к трубке, но Шалавин вдруг торопливо сказал:

- Вызовите сюда еще командира второй роты Стронского и старшего механика Бржевского, они тоже свидетели.

- Не надо, - сказал следователь. - Дело ясное.

- Я вас очень прошу, - умоляюще сказал Юрий. - Пожалуйста... Все-таки трое, а не один...

- Ну, хорошо, - сказал следователь, пожав плечами, и завертел ручку звонка.

Шалавин представил себе, как замечется сейчас на корабле Стронский, как медленно побледнеет красивое лицо Бржевского, когда ему скажут, что его вызывают в Чека, - и мысль об этом доставила ему такую блаженную радость, что он повернулся к солдату, все еще державшему в руках портфель, и сказал с широкой улыбкой:

- Закурим, что ли? Папиросы есть?

Солдат удивленно посмотрел на него маленькими своими глазками. Но лицо Шалавина сияло такой заразительной веселостью, что он сам невольно усмехнулся и полез в карман.

- Давай закурим, - сказал он и качнул головой. - Чудной. В Чека сидит и зубы скалит...

1934