Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 97
этого места, одинаково малодушные. Мы никогда не решимся на то, на что пошел этот смелый паренек.
Он не говорит этого вслух. Старшая доверительно приникает к его плечу и закрывает глаза.
– Извини, я окурок бросил, – зачем-то говорит Майор. – Расслабился, пока тебя не было.
Старшая улыбается и ощутимо теплеет.
– Вы как мальчишка, – тихо говорит она. – За вами глаз да глаз нужен.
Майор по-доброму усмехается в ответ.
Они сидят вдвоем и молчат, пережидая тихую интернатскую ночь. Невидимый рубеж Майора оказался не таким страшным, каким представлялся. Пожалуй, можно этому порадоваться.
Глава 45. Вопросы с другого конца дороги
СУХАРЬ
– Не могу поверить, что делаю это.
Сухарь замирает от звука собственного шепота. Он не помнит, когда последний раз говорил сам с собой, да еще и вслух. Но сейчас ему катастрофически нужен звук чьего-нибудь голоса, и на худой конец сойдет и собственный. Пусть даже такой испуганный и затравленный.
Комната в дальнем конце женского крыла на пятом этаже внушает ему ужас. Сухарь поражается, что решился отправиться сюда в сумерках и ничего не сказал друзьям.
Но кому он мог сказать?
За каждого из них он чувствует ответственность и знает, что никогда не решится сознательно их взволновать. А это так легко сделать! Даже его мимолетное замечание, что тридцать шестая вдруг изменилась, заставило соседей беспокоиться. Они теперь постоянно спрашивают его, как он себя чувствует, а Сухарь старается не попадаться им на глаза, чтобы не показывать раздражения. Никогда в жизни он не думал, что его будут раздражать такие вопросы.
Он не отследил, когда впервые в качестве уединения рассмотрел возможность покинуть интернат. Но заунывный женский плач, который начал слышаться ему одному, он заметил. Сухарь старался игнорировать его, но чувствовал неумолимую тягу подняться на пятый этаж и посетить комнату, прозванную комнатой болотницы.
Он долго не мог решиться, но тяга взяла над ним верх. И вот он здесь.
Комната ничем не отличается от других таких же. Разве что вид у нее более старый и ощутимо нежилой. Единственный знак, что кто-то не так давно был здесь – чья-то тетрадь, лежащая на кровати. Она ничем не примечательна, но в затхлом пространстве комнаты выглядит новой.
Сухарь подходит к тетради и открывает ее. Первые листы вырваны, осталась только запись на корешке:
Изоляция – один из лучших способов разобраться в себе.
В голове Сухаря эти слова почему-то звучат чужим голосом, не его собственным. Это странно, но ему кажется, что он когда-то слышал человека, который так говорит.
На первой сохранившейся странице Сухарь находит интригующее сообщение:
Не листай дальше, если не хочешь мучиться вопросами. Я предупредил.
Ни подписи, ни пояснений, но Сухарь почему-то уверен, что знает человека, написавшего это. Он переворачивает лист, еще не решив, хочет ли знать, что дальше.
На следующей странице оказывается список вопросов с еще одной припиской:
О чем я! Я знал, что ты это прочтешь. Иначе ты не пришел бы сюда.
Если ты открыл, значит, хочешь об этом думать.
Хорошо. Задам тебе несколько простых вопросов с другого конца дороги.
Сам решишь, что с ними делать.
Какой сейчас год?
На территории какой страны расположен наш интернат?
В каком ты сейчас городе?
Сколько времени осталось до окончания учебного года?
Как давно длится осень?
Как тебя зовут за пределами интерната?А твоих соседей?
Почему вы никогда не говорите ни о прошлом, ни о будущем?
Кто твои родители?
Ты когда-нибудь видел классный журнал?
Сухарь захлопывает тетрадь и прикладывает руку к груди. Сердце у него колотится очень сильно, руки начинают потеть.
Что-то не так, Сухарь это чувствует, но не хочет признаваться себе в этом. Он не может мысленно ответить ни на один из этих вопросов, а это ведь полная ерунда!
Уйти и не возвращаться!
Сухарь как можно скорее покидает пятый этаж и приказывает себе не думать об этих назойливых вопросах и о человеке, который их написал. Это все бред, надо просто выкинуть это из головы.
Но в глубине души Сухарь уже понимает, что никогда не сможет этого сделать.
Эпилог
«Покаяние подлеца»
Докуриваю сигарету и одним щелчком сбиваю тлеющий остаток на землю.
– Уверен, что не хочешь, чтобы я пошла с тобой? – доносится до меня из машины.
Опускаю голову, улыбаюсь, пока не оборачиваюсь. Я знаю, что сейчас взгляд моей жены будет слишком пристальным, она будет искать во мне то, что потрясет ее хрупкий мир и заставит сомневаться в необходимости быть трезвой. А у нее давненько не было срывов, не нужно сейчас ее провоцировать. По крайней мере, я не хочу, чтобы на этот раз я был виноват.
Привожу выражение лица в порядок, осторожно наклоняюсь и смотрю жене в глаза. Она сканирует меня, ища причины растормошить собственное беспокойство.
– А ты – хочешь пойти? – серьезно спрашиваю ее. – Если действительно хочешь, пойдем, я не против.
– Но тебе бы хотелось пойти одному?
– Я бы предпочел такой вариант, да. Если меня это слишком выбьет из колеи, я бы хотел пережить это один. Но я все тебе расскажу, когда вернусь, обещаю.
Она медлит, неопределенно качает головой, а затем все-таки кивает.
Когда она близка к срыву, мы удручающе осторожны в своих высказываниях. Чувства гибче телесных реакций: на их уровне я испытываю нездоровое воодушевление, и предстоящий стресс меня не пугает, а вот культя в месте соприкосновения с протезом начинает заунывно болеть. Лишний раз убеждаюсь: какого бы хорошего качества ни был протез, сколько бы ты ни отвалил за него денег, все равно что-то будет мешать, натирать, беспокоить. Без боли тоже нельзя – видимо, не положено.
– Опять болит, да?
Жена улавливает мое состояние по микромимике и лезет в сумочку за таблетками. Вообще-то я против, чтобы она возила с собой такой соблазн, но она уверена, что это лишь сильнее мотивирует ее держаться. В группе она, разумеется, об этом не рассказывает: там это не поймут (по крайней мере, большинство). А я понимаю, мне положено. И поддерживаю жену, потому что моя вера покупает ее надежнее, чем мои предостережения.
Внимательно за ней наблюдаю, пока она протягивает мне обезболивающее. Этот взгляд она тоже чувствует и качает головой.
– Я о тебе думаю, а не о таблетках, – серьезно говорит она. – У тебя лицо почти серое от боли, я же вижу.
Смотрю на таблетки, медлю пару секунд и отказываюсь.
– Не настолько болит,
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 97
