Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 86

было никакой конструктивной необходимости. Именно так! Косые балки на современных виллах лишь имитировали традиционный фахверк, как коричневые пластиковые рамы имитировали деревянные рамы, как металлочерепица имитировала черепицу керамическую, а бетонная плитка во дворе – брусчатку из природного камня. Богатые новостройки копировали своих предшественников, но оставались имитацией и внешне уступали обшелушённым развалкам. В старых домах, несмотря на отсыревшую штукатурку и потемневшие окна, жизни было больше. Детали их фасада представлялись подлинными и уместными. Новеньким виллам в центре Светлогорская даже порой предпочитала домики в детских лагерях вроде того, что возвышался над дальним концом променада, ведь они ничего не имитировали и были настоящими – самыми обычными советскими домиками с шиферными крышами и крашеными крылечками, а шифер в Светлогорске покрывался мхом и выглядел куда лучше голого шифера в Калининграде.

Я повела всех по Октябрьской, чтобы показать Глебу мою любимую светлогорскую развалку – бывший пансионат «Вальдшлос», то есть «Лесной замок», построенный на окраине Лиственничного парка и давно пребывавший в запустении. Меня восхищал этот трёхэтажный гигант, будто собранный из двух асимметричных зданий – зелёного деревянного и белого каменного, соединённых друг с другом, как соединяют две разноформенные детальки лего. Мы долго рассматривали его оконца с деревянными переплётами, выщербленные кирпичи в основании первого этажа и косые балки, оплетавшие главный фасад деревянной косичкой, а потом Настя сказала, что «Вальдшлоо), конечно, красивый, однако уступает светлогорским виллам, новеньким и приспособленным для современной жизни. Гаммер напомнил нам, что мы приехали в Светлогорск не для того, чтобы спорить об архитектуре, и повёл нас дальше по Октябрьской.

Мы вышли к озеру Тихому и поднялись в лес. В его чаще угадывалось что-то ведьминское. О том, чтобы идти напрямик, не могло быть и речи – мы прогулялись в обход по туристической дорожке вдоль озёрного берега. От фонарных столбов и скамеечек я смело всматривалась в заросли черничника и совсем не боялась рисовавшихся за ними теней. Худые сосенки и берёзки обросли мхом, стояли будто обшитые велюром. Птицы суетились на ветках, пахло хвоей. Лес защищал от морского ветра, и здесь было так спокойно, что не хотелось никуда торопиться, но мы и без того задержались. Ускорившись, выбрались к железнодорожной станции, на которой изначально и планировали сойти. Проскочили переезд и вышли на Пионерскую улицу. До отделения почты осталось меньше километра.

На Пионерской встречались красивые домики, затем появились угрюмые пятиэтажки с пивными дворами и «Лавками Бахуса», универсамом «Семья» с отвалившейся буквой «н» в «универсам» на вывеске, и не верилось, что мы по-прежнему в Светлогорске. Казалось, что нас по щелчку перенесло в один из захудалых городков области, где туристы останавливались быстренько перекусить и заправить машину перед дальнейшей дорогой. Всё же это был Светлогорск, точнее его нетуристическая южная часть, куда я прежде не заглядывала.

В конце Пионерской стояла кирпичная пятиэтажка с застеклёнными балконами. С торца к ней прилепилась одноэтажная пристройка – там и располагалось отделение почты 238563. Мы добрались до него, а что делать дальше, не понимали. С похожим чувством я в прошлом году заявилась на Бородинскую – у меня были только портрет Майн Рида и самые общие представления о лабиринте «я таджика». А ведь мы с первых дней называли головоломку Смирнова именно лабиринтом! Я сказала об этом Гаммеру. Он задумчиво кивнул и уставился на вывеску «Почты России».

Отделение было новеньким, с недавно покрашенным крыльцом и ещё не отбитой плиткой на ступеньках. У лесенки красовались лифт-подъёмник для колясочников и жёлтая кнопка «Вызов помощи». Настя, видя растерянное лицо Гаммера, посоветовала ему нажать на кнопку.

– Вдруг она открывает тайный проход в подземелье!

– Смешно, – вздохнул Гаммер.

Мы все почувствовали себя немножко глупо. Зашли внутрь. Ничего важного не обнаружили. Я спросила в окошке об открытках с видами Светлогорска. Их предсказуемо не нашлось. Почему-то в отделениях почты не слишком любили продавать почтовые карточки, разве что поздравительные с нелепыми стишками, зато гречкой и сгущёнкой тут можно было закупиться впрок.

Гаммер попросил меня в тысячный раз прочитать послание «я таджика». Я открыла на смартфоне фотографию болгарской открытки: «Школьником я ходил в нашу областную детскую библиотеку, и книги защищали меня от тревог. Библиотека перебралась в другой район, но я и сейчас любуюсь её старым зданием, когда проезжаю рядом на своём дряхлом пыжике. Желаю и вам найти в книгах приют от любых невзгод».

– Негусто, – признал Гаммер.

Глеб кивнул на металлический шкаф с пронумерованными абонентскими ящиками, и Гаммер оживился. Подумал, что номер пропущенной тетради из «Оцеолы» указывает на конкретный ящик.

– Девятая тетрадь, – напомнила я.

– И ящик нужен девятый! – прошептал Гаммер.

Сомнительное предположение, однако ничего лучше мы не придумали. Долго крутились возле шкафа, затем спросили в окошке, можно ли арендовать девятый ящик. Нам ответили, что он арендован, и отказались назвать, кем именно. Сотрудники отделения косо поглядывали на нас, и мы предпочли выйти наружу.

Потоптались на крыльце отделения. Обошли пристройку. Не нашли ни граффити с египетским стервятником, ни памятников Орфею – ничего, что было бы связано с подсказками Смирнова. Нашли только заброшенную аптеку с заколоченными окнами и городскую детскую библиотеку. Я заскочила в библиотеку. Месяца два назад уже звонила сюда, спрашивала про Майн Рида, Честертона, Хилтона, Конрада, Ружа и Грина. Сейчас повторила свой вопрос. Молоденькая библиотекарь узнала меня по странному выбору авторов. Мне стало неловко, и я поторопилась выскочить на улицу.

Погода испортилась, и на обратном пути Глеб раскрыл зонтик, попробовал поймать под него Настю. Лёгкая морось время от времени прекращалась, и лишь по кругам на лужах можно было понять, что дождь вообще идёт. Мы опять свернули в лес и обогнули озеро с другой стороны – вышли прямиком на Карла Маркса.

Приехав в Светлогорск одна, я бы уже сдалась, но вчетвером мы согласились заночевать здесь, хоть и не представляли, как продолжить расследование. Светлогорский штемпель завёл в тупик. Сколько их, тупиков, попалось на нашем пути, и ничего – шаг за шагом мы продвигались вперёд!

Вышли на Аптечную, миновали пересечение с Почтовой и вскоре свернули в опрятный зелёный скверик. Гаммер повёл нас к трёхэтажному кирпичному домику с возвышавшейся по центру башенкой четвёртого, чердачного, этажа. Здание было старое, в подтёках сырости, но красивое. Над закруглёнными окнами сохранились узорчатые фрамуги, в которых прежде, наверное, стояли витражные стёкла. До войны дом принадлежал какой-нибудь фрау Мюллер или фрау Шмидт, в сезон сдававшей комнаты постояльцам. По словам Гаммера, после войны тут расположилась светлогорская администрация, а к девяностым – общежитие для коммунальщиков водоканала. Одним из тех коммунальщиков

Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 86