Из витрины ювелирного бутика «Кольетта» в темнеющий воздух лился зеркальный блеск роскоши и бриллиантов. И, отзываясь на этот световой пир, вспыхивал и гас в морозном воздухе мелкий снег, искрился и ложился под ноги.

Мимо прошёл Виктор Александрович, руководитель театра «Мефисто». Клим замер, прячась за ёлкой, там же притаился Гриша, а Василий притворился снеговиком. Но Виктор их не заметил, он пересёк переулок, огляделся, набрал код и вошёл в подъезд жилого дома. Клим выдохнул, зашёл за заборчик.

Музыка прыгала от динамика к динамику, как обезьяна с фонаря на фонарь; народ толпился у ларьков и киосков и ел как не в себя. Клим с тоской вдохнул вкусный дым, которым тянуло от киоска «Жарилы».

Мимо прошёл патрульный со стаканом кофе и здоровенным бубликом. Клим дождался, пока тот завернёт за угол, и быстро снял одну из панелей, которыми обшили низ сцены.

Коты тут же соскочили с плеч Василия и, подняв хвосты, скрылись в темноте. Бездомный примерился, встал на четвереньки и, кряхтя, полез внутрь.

Это был один из технических ходов, которые Клим заметил при монтаже сцены. На оформлении сцен фестиваля повторялся один и тот же принт – Снегурочка в кокошнике на абстрактном фоне из снежинок. Фигура была гигантская, низовые панели не очень большие, и потому на них помещалась только часть картинки, в частности лицо Снегурочки от носа до подбородка.

Панель, которую отодвинул Клим, приходилась как раз на рот фигуры, и, когда Василий в обнимку с одеялом, которое ему сунул Григорий, полез под сцену, выглядело это так, будто гигантская Снегурочка глотает бездомного. Не жуя.

– Давайте быстрее, – сказал Клим.

Василий исчез весь, потом высунулся уже головой вперёд.

– Кстати, «Жарилу» не советую, так себе у них шаурма, – сказал он. – Лучше в «Старик Кутабыч» зайди, там такие кутабы! Мне Уголёк один принёс, так я…

Караваев кивнул и быстро поставил панель на место, заглушая остаток речи, потому что возвращался патрульный. Бублик он уже почти дожевал.

– Пенку и спальник привезу через час, – сказал Клим.

Василий пробурчал что-то одобрительное.

– Слышал? Ему коты еду носят! – сказал Гриша. – Я же говорил, что он их гипнотизирует!

– Ты доволен? – спросил Клим у Гриши. – Совершил доброе дело?

– Как будто тебе его не жалко, – сказал Григорий. – И кошек. Ладно, Ева злая…

– Еве тоже жалко, она просто головой думает, – нахмурился Клим. Отчего-то слушать, как её ругают, ему было неприятно. – Всё, я за спальником, ты помоги девчонкам с расследованием.

– Каким расследованием?

– О, ты же ещё не знаешь! – обрадовался Клим. – Иди спроси у Евы. Загадочное дело о жёлтой краске и коварном Евгении Вазгеновиче.

Гриша недоверчиво покрутил головой, но Клим уже широко шагал в сторону «Жарилы».

На фестивале начинались вечерние спектакли, народу прибавлялось, грянул марш «В пещере горного короля», зашипели и загрохотали механизмы, которые соорудил механик театра «Мефисто» Ашот. Новогодняя стимпанк-феерия «Месть Мышиного короля» вот-вот начнётся, а ему за спальником ехать для бомжа Василия! Что за невезение!

Клим вздохнул и сунулся в окошко киоска.

– Один «Царь Жабун», пожалуйста!

– Исполать тебе, гой еси, добрый молодец! – откликнулся продавец. – Истощились запасы наши несметные, поломалась скатерть самобранная.

– Чего?!

– Икра, говорю, кончилась, – объяснил продавец. – И гриль сломался.

Караваев застонал и покатился в московскую синюю стынь, прочь от огней и праздника. Позади лучи прожекторов скользнули по стенам домов, ударили в чёрное небо. От первой сцены, с того конца переулка, начал своё движение карнавал, к которому актёры готовились полдня. Первыми вышагивали на ходулях артисты эксцентрик-цирка «Магус» в белых балахонах до самой земли, подсвеченных изнутри светодиодными огнями, будто снеговики-баскетболисты, а за ними скоморохи с сопелками, гуделками и поддельным медведем, а за ними хор снежинок в белых юбках и валенках с полосатыми тростями-конфетами, и ещё, и ещё, но Клим всего этого не видел, а торопился к метро, чтобы вернуться как можно скорее, – может быть, он не всё пропустит!

Но когда он вернулся – с пенкой, спальником и электроодеялом впридачу, – какие новости его ждали!

Недалеко от их сцены мигала проблесковыми маячками полицейская машина, и это напрягло Клима. Есть, конечно, шанс, что ребята за час с небольшим раскрыли дело о диверсии в гримёрке и вызвали полицию, но вдруг кто-то обнаружил Василия?

Чат молчал. Клим спросил, в чём дело. Гриша запостил эмо́дзи, из которого вообще ничего нельзя было понять, а Ева начала писать. Но пока она писала, или стирала и писала снова, или искала стикеры, он уже добежал до сцены.

Сунулся в гримёрку – там было пусто. На сцене ещё плавал дым от выступления, а Ашот разбирал свою машинерию. Клим с тоской посмотрел на него и побежал за сцену. Но когда Караваев, таясь от всех, – что было сложно, потому что полицейских вокруг было как зайчиков в танцгруппе «Юных гениев», – постучал по панели, никто ему не ответил. Он помедлил, дождался удачного момента и снял панель.

– Василий! – позвал он шёпотом. – Вы там?! Я вам пенку принёс! И спальник!

Темнота под сценой молчала. Клим знал, что пожалеет об этом: все фильмы ужасов именно так и начинались, но как было устоять? У него имелись тактический фонарик, тактические штаны и тактические перчатки. Было бы совершенно нетактично не заглянуть внутрь.

Он закинул вещи под сцену и пронзил тьму лучом фонарика.

– Василий? Ва… – Клим запнулся. Фонарик очертил дугу, выхватывая железные штанги и распорки, на которых держалась сцена, деревянные столбы, пучки проводов, канализационные люки и… десятки сверкающих зелёным фосфорическим огнём глаз. Кошки молча смотрели на него. Не одна, не две, а намного, намного больше. Большие, средние и маленькие, самых разных цветов и пушистости, они не отводил своих гипнотических глаз. Клим сипло выдавил «кис-кис». Ни одна из кошек не пошевелилась. Он попятился и выполз. Поставил панель на место.

Поднялся на сцену и понял, что руки в тактических перчатках у него немного подрагивают.

– Ну где тебя носит? – Ева выскочила как чёртик из коробочки.

– Да я там… внизу… спальник принёс, а там кошки… – забормотал Клим.

Ева повела носом, давая понять, насколько ей безразличен предмет разговора.

– Пока ты гулял, случилось страшное!

– На ваши костюмы тоже уронили краску?

– Да нет же! Из магазина шубу украли! Прямо на нашей улице! Во время карнавала! Видел полицию?

– Так это не из-за кошек Василия? – выдохнул Клим.

– С чего бы? – Ева подозрительно на него посмотрела. – Так, не отвлекай меня, Караваев, у нас расследование!

– А что мы конкретно расследуем? – опасливо спросил Клим.

– Как что! Дело о пропавшей шубе! – Ева стремительно набирала текст для паблика. – Сейчас