Таня ушла.

Утром, едва стало сереть, она вместе с мамой была уже у больницы, но их опередили Павел Иванович и Григорий Лысенко.

На дальнем крылечке сидела сгорбившись черная фигура: Манефа Семеновна так и просидела здесь всю ночь.

Дежурная сестра сообщила, что больному стало лучше и он уснул.

Гости разошлись, а к обходу врача собрались снова. Но теперь их было уже не пять человек, а двадцать или даже больше.

На крылечке появилась старушка врач, Вера Николаевна.

— Все пришли к Зотову? — спросила она.

— Так точно, к Зотову, — ответил Лысенко.

— Пустить к нему мы никого не можем, он очень, очень слаб. Пусть полежит спокойно.

— А он не помрет? — спросил Володя Селедцов.

— Нет, не помрет.

— Что же все-таки с ним было? — обратился к Вере Николаевне Павел Иванович.

Врач помолчала.

— Отравление. Сулемой. Если бы его доставили к нам на час позже, пришлось бы сегодня хоронить Сережку Зотова. Вот так. А теперь до свидания. Можете спокойно идти по домам.

— В какой он палате? — спросила Таня.

— В третьей. Вон, где открытое окно.

— Можно взглянуть? Хоть одним глазком? — стал просить Володя Селедцов. — В окошко.

— Ну, если что в окошко, — сдалась Вера Николаевна. — Только не все, недолго и не шуметь.

Первая на завалинку вспрыгнула Таня, за ней потянулись другие.

Койка Сергея стояла почти у самого окна. Он лежал с закрытыми глазами. Таня сразу же узнала его. Но как же все-таки изменился Сережка! Нос заострился, щеки провалились, лицо стало иссиня-бледным.

— Сережка! — не выдержала Таня.

Сергей подумал, что ему послышалось. Он открыл глаза, обвел комнату медленным взглядом и, увидев в окне ребят, улыбнулся.

— Ты как живешь? — крикнул Володя Селедцов.

— Ничего.

— Правильно, не падай духом.

— Тебе от Шарика привет, — сказала Таня. — Он внизу.

Сергей снова улыбнулся.

— Ты отдыхай и выздоравливай, а мы пошли, нас только на секунду пустили, — пояснил Витя Петров.

— Мы еще придем, — добавила Таня.

Сергей помахал рукой.

Ребят уже не было в окне, но с губ Сергея все еще не сходила слабая, но светлая улыбка.