– «Аквариум»! – Уоллас стоял перед диваном и наконец-то выглядел довольным, впервые за наше недолгое знакомство. – Готовы играть в лучшую игру всех времен и народов?

– Надеюсь, ты не преувеличиваешь, – сказала Прия, показывая ему большой палец. – А то мы такое себе навоображаем…

Мы расселись по диванам, чтобы играть в игру, правила которой мне толком и не объяснили, я знала лишь, что нужно бросить в вазу имена знаменитостей. Уайли, Кенья и Пола не появились, так что остались только – только? – я, Расселл, Хлоя, Дуг, Монтана, Прия, Уоллас, Коннор и Сидни.

Уоллас тряхнул огромную керамическую вазу, на которой было написано фломастером: «Киновечер у Сэндерсов», выжидательно посмотрел на нас:

– Все готовы?

– Народ?

Я увидела, что в вестибюле стоит Уайли.

На нем были пижамные штаны в голубую полоску и толстовка с надписью «Гарвард-Вестлейк». Но я не сумела осознать, что передо мной Уайли Сэндерс в пижаме, потому что увидела выражение его лица.

– Что случилось? – спросил Уоллас и поставил вазу.

Уайли обвел комнату взглядом, снова посмотрел на нас – брови его сошлись к переносице.

– Кто-нибудь видел Энди?

Глава 13

Понедельник

00:15

– Так, – сказал Уайли, обводя нас взглядом. – Фонарики у всех есть?

Мы стояли у ворот в конце подъездной дорожки. Туда нас привезли на тележках для гольфа, потому что время было дорого и нельзя было терять двадцать минут на прогулку пешком. Уайли не обнаружил Энди в доме и пришел спросить, не видели ли его мы, – и тут Монтана сообразила, что неплотно прикрыла дверь, когда пошла звать Прию играть в «Аквариум».

Мы рассредоточились по двору, а когда Коннор обнаружил дыру в ограждении, стало ясно, что Энди, по всей видимости, бегает по окрестностям. После этого поисковая операция приняла новый, более серьезный размах: Кендрик раздал нам фонарики, а Уайли объяснил, что кому делать. Мы разбили местность на сектора, которые должны были обыскивать парами. Кендрик и Белла взяли тележку – на ней быстрее, но не слишком быстро, успеешь заметить собачку. Нужно было найти Энди как можно скорее, пока он не удерет совсем далеко и не заблудится – и пока не наткнется на койота.

Мы разделились на группы. Хлоя и Пола остались дома присматривать за детьми и следить, не вернется ли Энди.

– Готово, – сказал Коннор, поднимая фонарик повыше.

Веселые шутники с дивана исчезли – лица стоявших у ворот были серьезными, мрачными и озабоченными.

– Замечательно, – кивнул Уайли. – Связь через полчаса, если к тому времени мы его не отловим. Надеюсь, далеко он не убежал.

Кендрик навел карманный пульт на ворота с монограммой «УС», и створки начали медленно открываться. Мы все вышли, и я осознала, что прохожу через ворота впервые, ведь сюда я прилетела по воздуху, как бы невероятно это ни звучало. Так что дороги я не видела, да и окрестностей тоже, если не считать неба, поэтому совершенно не представляла себе, куда попаду.

Но попала всего лишь на темную улицу, даже без разметки и почти без фонарей. Напротив вроде бы не было домов, только сплошная изгородь.

Как только мы вышли за ворота, все сразу же разбились на пары: Монтана и Прия, Кенья и Дуг, Сидни и Коннор. Только увидев, как Уоллас хлопнул Уайли по плечу, я поняла, что нам с Расселлом придется быть в паре. Я понимала, что остальные считают вполне логичным, что мы с Расселлом сами захотим вести поиски вместе. В конце концов, я же приехала сюда с ним, меня представили как его знакомую – если бы не он, я бы никогда в этот дом не попала. Да и вообще, все слишком переживали за Энди и не думали о таких мелочах.

Расселл, похоже, понял это одновременно со мной, когда повернул голову, – а все остальные уже разошлись, лишь фонарики ярко светились на фоне чернильно-черной ночи.

Тележки для гольфа отъехали, каждая в своем направлении, и через секунду исчезли из виду.

– Ты можешь вернуться в дом, – сказал Расселл, кивнув на ворота. Они как раз начали закрываться, буквы «У» и «С» сходились снова – но медленно, очень плавно. – Я не… В смысле, я могу и сам поискать.

– Нет, я хочу помочь. – Я действительно хотела и даже согласна была ради этого ходить вместе с Расселлом.

– Ладно, – сказал он.

Свет других фонариков тускнел – его родственники обследовали свои участки, удаляясь от нас все больше. Если прищуриться, можно было подумать, что мы опять в Джессе, где мне казалось, что мы вдвоем на всей Земле. Где казалось, что впереди у нас куча времени.

– Куда пойдем?

Расселл указал, и мы двинулись.

– Это огороженный поселок. Будем надеяться, Энди просто бегает по улице или забрался к кому-то во двор, а не выскочил на шоссе.

Я кивнула, сжав губы, и продолжила водить фонариком вдоль изгороди. Я решила первой с ним не заговаривать. Иногда до нас долетал далекий зов: «Энди!», а так мы с Расселлом были одни, шагали в молчании.

Но через несколько минут тишины – а собачку мы так и не заметили – меня обуяло любопытство.

– А другие дома здесь… такие же, как у твоего папы?

– Наверное, – сказал Расселл и посмотрел на меня. – А что?

– Просто я подумала, почему… ну, их совсем не видно.

Иногда мне удавалось разглядеть какой-нибудь дом – довольно далеко от дороги. Но в основном только заборы, высокие живые изгороди и ворота.

– А. Ну, тут участки большие. И все любят жить своей жизнью.

Я направила свет фонарика влево от дороги, Расселл вправо.

– Энди!

– Энди! – повторил за мной Расселл.

Мы остановились, прислушались. Я напрягала слух – вдруг расслышу, как к нам несется маленький терьер; ничего, мы двинулись дальше.

– Он так часто, – заметил Расселл после довольно долгого молчания.

– Сбегает?

– Да. Папа несколько месяцев назад забрал его из приюта, и с тех пор он постоянно удирает. Папа нанял тренеров, специалистов, собачьих психологов – ничего не помогает. Малыш-то никуда не убегает, и папа был к этому не готов.

Я кивнула – трудно было себе представить, что Малыш сбежит. Ну или вообще побежит.

– Да, и обычно Энди удирает не больше одного раза в день. А тут, видимо, воспользовался случаем.

– А он сам никогда не возвращался? Ну, раньше, когда сбегал.

– Нет. Мы всегда его находили. И он был очень рад нас видеть, с удовольствием возвращался домой. Похоже, он хочет свободы, потом решает, что пора домой, и не может найти дорогу.

– Мне кажется, ему хорошо у твоего папы. Трудно себе представить, что кто-то побежит из такого места.

– Ну, того, кто решил уйти, не переубедишь. Даже если ради этого нужно бросить что-то очень ценное. Кстати, после трех побегов папа дал ему новое имя.

– Кому, Энди? – Расселл кивнул. – Я не понимаю.

– Ну, полностью его зовут Энди Терьерейн.

Хоть и не сразу, я сообразила, о чем речь.

– В честь персонажа «Побега из Шоушенка»? – спросила я, и Расселл снова кивнул. – Моему папе бы страшно понравилось. Это его любимый фильм.

– И моего папы тоже.

– Правда?

– Мне кажется, это любимый фильм всех пап.

– Знаю, просто…

– Он обычный папа, – негромко произнес Расселл через несколько секунд, будто поняв, о чем я думаю. – Ну, в смысле, несмотря на то что… – Он неопределенно повел рукой, будто пытаясь обозначить этим жестом все – современное искусство, «Грэмми», вертолет, роскошный дом. Потом вздохнул. – Я понимаю, все это может быть тяжело переварить.

– Так поэтому… – Я остановилась, повернулась к Расселлу, опустила фонарик – на тротуаре появился кружок света. Расселл тоже остановился.

– Поэтому что?

– Поэтому ты мне соврал. – Я почувствовала, как в голосе змеится трещина обиды. – Поэтому ты мне не рассказал про него, про себя настоящего, про все это.

Расселл судорожно выдохнул и опустил глаза.

– Наверное, поначалу я просто… не хотел все это ворошить. Мне хотелось ненадолго перестать быть сыном Уайли Сэндерса. Когда об этом узнаю́т, начинают относиться к тебе иначе, даже если и подсознательно. А потом,