– Сегодня же берём – и мажем лыжи. – Голос у мужика был громовой, даже когда он старался говорить тихо, было слышно в другом конце зала.

Опять у кого-то мутные дела в пещере. Блин, да что там теперь творится? Нику стало неприятно.

Он заметил, что так и сидит как замороженный, а Колетт как будто чего-то от него ждёт.

– Прости, пожалуйста. – Снял посуду с подноса, расставил на столе. – Угощайся. Приятного аппетита.

И сам набросился на еду. Надо было всё смести и бежать отсюда. Поэтому ел он быстро, глотал, почти не жуя, зажал куриную ногу в одной руке, а другой орудовал вилкой. Говорил с набитым ртом:

– У меня папа тоже уехал за границу, у него там работа. И мама хочет к нему. А я не хочу. Я вообще думаю тут остаться. У меня здесь дед живёт, и мы все тут жили ещё в прошлом году, пока в Москву не переехали. Вот я и думаю: вернусь, буду жить с дедом. Не хочу я за границу! Правильно ведь, ты как считаешь?

Он спросил и сам обалдел, что выдал всё это совершенно незнакомому человеку. Поднял глаза на Колетт и чуть не поперхнулся: она сидела с прежней идеальной осанкой, ела не торопясь, аккуратно насаживая картошку на вилку. Салфетка лежала у неё на коленях.

– Мне сложно судить, – ответила, переведя на него взгляд. – Но я думаю, всегда лучше быть всем вместе, с семьёй. Всякое может случиться. Нет, я бы не расставалась.

Ник проглотил вставший в горле кусок, тоже выпрямился, сел ровнее. Это оказалось неудобно, пришлось подвинуться на край стула. Так стало лучше, хоть и непривычно. Потихоньку взял салфетку и постарался вытереть жирные от курицы руки. И тут заметил, что Колетт к своему куску так и не притронулась.

– Простите, вы не могли бы принести нож? – сказала она, проследив его взгляд.

Нику вмиг стало жарко.

– Вот я бестолочь! Прости. Сейчас.

Он даже был рад, что можно выскочить из-за стола и прекратить эту пытку. Лавируя между посетителями, побежал обратно к раздаче.

Но вдруг почти у самой кассы кто-то поднялся со стула и перегородил ему дорогу.

2

– А ты неплохо время проводишь, как я погляжу. – Сестра смотрела с фирменной ухмылочкой, которую он терпеть не мог. Так смотрят на тараканов, прежде чем раздавить. – Это кто? Я что-то не узнаю. Мы не знакомы?

– Нет, не знакомы. Пусти, мне надо. – Он попытался её обойти, но Милка как бы невзначай вытянула в проход длинную голую ногу.

– Нормально, да! В первый же день подцепил себе какую-то чику, бросил сестру одну.

– Тихо ты! – Он замахал руками и невольно обернулся на Колетт. Но она, к счастью, снова смотрела в окно и их не видела. – Чего сразу – чику? Просто знакомая. Сама вон тоже дома не сидишь.

– Мы с девчонками должны были встречаться, а у них отменилось.

– Ну и чего, теперь ко мне цепляться надо? Пустишь, нет?

– Да иди, пожалуйста, – фыркнула она и подвинулась.

Он пошёл на негнущихся ногах, ощущая спиной взгляд сестры. Взял нож, обернулся, чтобы вернуться, и похолодел: Милка как раз подходила к их столику. Что-то спросила у Колетт, та кивнула. Взяла соседний стул, поставила на свободной стороне и села. Оперла локти на стол, придвинулась к Колетт и насмешливо уставилась на неё.

Она явно не собиралась уходить.

– У, Милище!

Он рванулся туда и успел как раз вовремя – Милка приступила к расспросу:

– А ты из какой школы? Не из единички?

– Она не отсюда вообще. – Ник решительно сел на своё место. Протянул Колетт нож. – Вот, возьми, пожалуйста.

– Мог бы меня представить своей подруге. Всё-таки не посторонние.

Ник решил, что и правда лучше представить, а то Колетт может подумать ещё чего про неё. Он понял, что ему бы этого не хотелось.

– Людмила это. Моя сестра.

– Сестра? – Колетт посмотрела с удивлением.

– Мы двойняшки с этим недоразумением, – проворковала Мила. – Не скажешь, правда? Только я старше.

– На десять минут, – добавил Ник.

– Действительно, не скажешь. – Колетт улыбнулась. – Это так хорошо, наверное, иметь сестру. И брата.

– А у тебя нет? – спросила Мила.

– Чего ты пристала к человеку? – встрял Ник.

– Спросить уже нельзя?

– Нельзя, – огрызнулся он.

– Если я лишняя, так и скажи. Я могу уйти, – и она сделала вид, что встаёт.

Уловка сработала.

– Нет-нет, вовсе нет! – поспешила заверить Колетт. – Не уходите. Дело в том, что я не знаю, есть ли у меня брат или сестра.

– Не знаешь? Так бывает?

– Всякое бывает, – сказал Ник. – И вообще, ты же с кем-то встречаться собиралась.

– Никки, ну зачем так? – сказала Колетт, чем моментально вызвала приступ идиотского смеха у Милки.

– Никки! А вы близко знакомы, как я погляжу. Él va a conseguir una chica18, – промурлыкала Милка знаменательную по бесполезности фразу, которую они оба учили на испанском.

Ник почувствовал, как кровь прилила к голове.

– Хватит выделываться, – прорычал он. – Колетт языков знает столько, сколько тебе и не снилось.

– Колетт? Ну наконец-то ты нас представил. Она что, француженка?

– Нет. В смысле, мы не знаем. Но французский – её второй язык.

– Мы?! – Брови уМилки взлетели. – Хо-хо! Это я, оказывается, чего-то про тебя не знаю! Или про вас!

Ник готов был её прибить, прямо кулаки чесались. А Милка откровенно упивалась.

– Всё, пошли отсюда! – Он встал и потянул Колетт за собой. – На нас люди смотрят.

– И чего вам стесняться? Пусть смотрят. – Милка рассмеялась. Ник всё же вытянул Колет из-за стола. Когда она прошла мимо, Милка с ног до головы окинула её таким взглядом, что Нику стало стыдно за сестру. – Надо же! И кроссовки! – услышал он в спину и похолодел.

– Чего – кроссовки? – спросил, обернувшись. И ведь знал, что не надо этого делать, лучше просто уйти, как будто ничего не слышал, но сломался. Она его подцепила.

– Подарки, говорю, ты нехилые своей девушке делаешь. Платье модельное и кожаные рибоки. Проблемка только одна: это мои шмотки. – Она поднялась и подошла к ним вплотную. Теперь глаза полыхали злостью. – Я платье сразу узнала, тут таких не продают, я в инете заказывала. Сомневалась сначала, оно, не оно. Но как кроссы увидала – сразу всё поняла. Я обыскалась сегодня, а это вот где всё, значит. Тебе мозг не жмёт, недоделанный ты?! С каких пор начал у сестры подрезать?

– Ничего я не подрезал! Ты за тряпки удавиться готова! А ей надо было!

Они стояли друг напротив друга, как петухи, готовые броситься при первой удобной возможности. Краем глаза Ник замечал, что люди