Но директору видней (хоть она себя сама на эту должность назначила, никто из компании даже и не думал возражать, настолько Ева органично смотрелась в руководящей роли).

Так вот, про Марка.

История развивалась по всем канонам святочного рассказа. Вечер. Морозец. Снежок сыплется и искрится в свете фонарей. Как алмазная пыль, летит он в окна, кружится вихрем и оседает на ресницах очаровательного дитя, который, чуть картавя, говорит: «Меня зовут Мар-р-рк». И трясёт кудряшками, в курточке нараспашку, бедный сиротка Марк Авдеев четырёх с половиной лет. Он знает, что его маму зовут Варвара, а папу – Вениамин (это слово далось Марку с тр-р-р-рудом), но где их искать – бог весть. Пока Григорий бегал за патрульными, которые, как назло, все до единого пропали из виду, а Ева пыталась дозвониться до полиции, Аня развлекала Марка слегка засохшими Гришиными пряниками и стаканом тёплого чая.

Клим вёл с ним светские беседы.

Потом Ане пришла в голову светлая мысль – объявить о найденном ребёнке со сцены. Ева идею развила́ и предложила вывести на широкий экран фотографию. Следующий этап – голографическая проекция на стенах Кремля, но, к счастью, у Евы не было доступа к Кремлю.

Сцены с большим экраном в Потайном переулке не было, зато был экран у эксцентрик-цирка «Магус», на который они транслировали разные визуальные эффекты. С циркачами Ева успела свести знакомство. Поэтому всё дело Марка Авдеева заняло минут десять, две из которых Ева и Аня добирались до циркового шатра, три – объясняли суть проблемы администратору «Магуса», а ещё четыре – подключались к экрану.

И вот – вуаля – на здоровенном пятиметровом экране красуется Марк Авдеев со своими ресницами и выпавшим передним зубом, а Аня в микрофон просит найтись безответственных родителей.

И всё. Дело сделано!

Ровно через пять минут на них, как коршун, налетел разгневанный Евгений Вазгенович, и выяснилось, что Марк – самый юный из «Юных гениев», что ему всё надоело и он отправился гулять, потому что на репетициях скучно, и Вазгенович скучный, и вообще у ребят гораздо интереснее, он лучше тут останется, в их театре.

Тут красный от возмущения руководитель «Юных гениев» схватил Марка в охапку и унёс, несмотря на сопротивление и крики.

А Клим выдул клуб морозного пара и сказал, чтобы Ева немедленно звонила капитану Агееву. Потому что у Василия есть алиби. Марк видел его рано утром, когда Василий вместе с кошками бродил возле мусорок в поисках пропитания. И было это как раз в шесть часов, потому что папа очень рано привозит Марка к себе на работу. Его не с кем оставить до начала спектаклей: мама сидит с маленьким братом Егором. Вот поэтому Марк зависает в папином офисе, у которого окна как раз на Потайной переулок выходят. И вообще, Марк паршивец. Сказывается тлетворное влияние Вазгеновича: Марк знает, где папин офис, но туда ему идти было лень, вот он и придумал, что потерялся. А они бегали по всему фестивалю, как колхозные собаки за воришками помидоров.

В общем, есть у Василия алиби.

Ева, конечно, покривилась, но набрала Василькова и всё объяснила.

Тот побубнил в трубку и пообещал, что Василия скоро отпустят.

Вот так вот с утра восторжествовала справедливость. Гриша, конечно, ликовал. Прямо неприлично торжествовал. Смотрел на Еву со значением и покашливал (та царственно игнорировала).

Аня понимала, почему Ева решила в подкасте не сообщать подробности спасения Марка Авдеева.

Она перескочила лужу, которая протаяла на месте горки соли, щедро рассыпанной дворником, обогнала праздных прохожих и побежала дальше.

Аня спешила на прогон. Анна Арменовна отчего-то последние два дня нервничала и всех постоянно дёргала: всё ли у всех хорошо, все ли помнят текст, все ли здоровы, веселы и готовы работать – и поэтому на прогон созывала заранее.

Но всё-таки у бронзового памятника Аня остановилась.

Теперь он стоял на другом месте и изображал велогонщика в валенках и ушанке. Пригнулся к рулю и не двигался.

Аня обошла памятник кругом.

Очень натурально.

– Какао хотите? – спросила она. – А то я в тот раз не принесла.

Памятник моргнул.

– Очень хочу, – признался он. – Замёрз страшно.

– Это вы поэтому шапку и валенки надели?

– Конечно. – Васильков шмыгнул носом.

– Я сейчас. – Аня быстро сбегала за какао в ближайшую кофейню «ПарКОФка» (идиотское название, по её мнению, но какао у них вкусное) и вернулась. – Вот!

Она ткнула трубочку прямо в бронзовые губы.

Васильков благодарно скосился и потянул какао. Пил он долго, с удовольствием, и, когда отлепился, чтобы перевести дух, стакан заметно полегчал.

– Спасибо, – шепнул он. – Я поговорил, Василия отпустят. Мы по камерам проверили, алиби у него подтверждается. Не мог он подкинуть этот палантин.

– Вы тут хоть кого-нибудь поймали?

Васильков сморщил бронзовый нос.

– Пока нет. Но я точно поймаю. Уже пару карманников зафиксировал. – Он указал на ушанку. Аня пригляделась и увидела сквозь мех глазок камеры.

– Хитро, – оценила Аня. – Ну, удачи вам!

Мим-лейтенант кивнул, шумно втянул остатки какао, и Аня Алтынова ускакала на прогон. Когда она взбегала по ступенькам, то увидела Василия, который помахал ей из-под сцены. Панель со Снегурочкой была отодвинута, и вдоль ограждения на свежем воздухе гуляли разномастные кошки и коты. Василий держал на руках Снежка и, кажется, был не слишком опечален кратковременным заключением в полиции, но всё равно Ане было неловко. Она кивнула ему.

– Кто сюда этого бомжа пустил? – встретил её вопросом Виктор Александрович. – Под сцену?

Аня опешила, натянуто улыбнулась и проскользнула дальше.

– Чёрт знает что! – продолжал возмущаться руководитель «Мефисто». – А если он костёр под сценой разведет? Спалит всё к чертям!

Аня не знала, как реагировать: Виктор Александрович не казался злым. Но был каким-то… равнодушным. Слишком взрослым. Таким, от которого хотелось отойти подальше. Как будто у него внутри горел огонёк, горел и выгорел. Она пожала плечами и прошла в гримёрку.

Там сидела Ева и вместо того, чтобы переодеваться, хихикала с Максом из «Мефисто». Они устроились на диванчике, и Ева показывала ему паблик, листала пальчиками с розовым маникюром экран и щебетала про агентство и их громкие дела. Они Аню даже не заметили!

Макс смотрел на Еву серыми глазами и чуть улыбался. Потом вытянул руку за её спиной. Склонился ближе, роняя волну кудрей.

Аня грохнула электрочайником о подставку так, что Макс с Евой подпрыгнули и отсели друг от друга.

– А можно мы тут переоденемся? – слишком громко спросила Аня. – Это вообще-то наша гримёрка!

Макс царственно улыбнулся и удалился.

Ева вздохнула, поднялась.