– Проша, а скажи мне, цены тут на продукты какие? Лавочник меня не обманет? И дорогу к нему ты знаешь? – обратилась девочка к домовому.

– Да как же не знать? Я тут в граде все дороги знаю, да и лавочник, хоть и хитёр, родню князеву обмануть побоится. А цены на продукты разные, – на одном дыхании выпалил Прошка. – А коли сомневаешься, давай к базару прогуляемся, цены узнаем, разговоры послушаем, а там и к лавочнику дойдём.

Хельга согласно кивнула.

«Наконец-то я город увижу и людей послушаю, чем живут и о чём говорят. Это ж интересно-то как!» – в мыслях радовалась Хельга.

В тот момент, когда князь покидал лавочника, Хельга, посадив Прошку в свою корзинку, вышла из дома и направилась к причалам, где с утра открывался базар.

– Так, тут налево поверни, а тут через дорогу, а теперь прямо, пока в ворота не упрёшься – это и будет базар, – руководил из корзинки домовой.

Хельга, хоть и старалась выглядеть невозмутимо, да где там. Она с интересом рассматривала дома, огороды, дорожки, детей, играющих в непонятные для неё игры; женщин, которые шли на рынок за покупками; мужчин, что с серьёзными лицами плелись по своим делам. Возле трактира спал хорошо погулявший ночью выпивоха. Всё это было так ново и интересно, что Хельга только чудом не врезалась в прохожих.

Наконец они дошли до рынка, и Хельга восхищённо замерла: чего там только не было! Рыбаки прямо с лодок продавали только что выловленную рыбу: белуга и осетрина, стерлядь и севрюга – для тех, кто побогаче; плотва, сомы, судаки, сельдь – для людей попроще. А на прилавках можно было найти яблоки, сливы мочёные, капусту свежую, капусту солёную, репу, брюкву, редьку, горох, бобы. Торговали мясом и крупами, пряниками и коврижками, калачами и гречневиками с маслом, мёдом и патокой. Хельга тихонечко стояла около прилавков, слушая торговцев и покупателей. Те бились за каждую вешку в цене, и, видимо, этот процесс доставлял удовольствие как одним, так и другим. Там, где торговали специями, народу было меньше, но и цены были выше: это товар не для каждого. Девочка пропустила ряды с тканями и украшениями. Сарафанов у неё было два, а в украшениях она так и вообще не понимала ничего. «Какая в них польза, если съесть нельзя?» – посудила девочка.

В молочных рядах было много женщин. Хельга оглядела творог, сметану, сливки, молоко, варенец, ряженку и погрустнела: денег у неё не было.

– Пойдём, Проша, я всё запомнила, иначе с обедом опоздаем. Куда идти? – позвала она домового.

– Как выйдешь из ворот, направо и прямо, до площади. Увидишь каменный дом, это и будет лавка Елисея. Все известные семьи в городе там закупаются – любую диковину там найдёшь, – развалившись в корзинке, сообщил домовой. – Да не бойся, я с тобой, в обиду не дам.

Как и сказал домовой, минут через двадцать Хельга вышла на городскую площадь. Кроме известной лавки там располагались лавки травников, дом мага-погодника и гильдия бытовых магов. Рядом стоял навес, под которым по вечерам выступали приезжие комедианты. Но пока была тишина: слишком рано для веселья.

Девочка робко заглянула в лавку и восхитилась: «Какая огромная! Не базар, конечно, но продукты были такие же, да ещё и красиво уложены».

– Что тебе тут надо, мелкая? – спросил мальчишка-подручный. – С родителями приходи, если у них деньги есть, а так не мешай.

– Мелкий тут только ты! Да ещё и глупый, и сопливый, – показался из корзины домовой. – Ты глаза свои протри, не видишь, внучка князя пред тобой! Это ж что за тунеядцев Елисей набрал, которые покупателей гонят?

– Проша, успокойся. – Девочка попыталась засунуть домового в корзину, правда, безуспешно. Оскорблённый до глубины души Прошка прятаться не желал, а вот продолжать словесную битву – как раз наоборот. – Откуда же ему знать, кто я? – снова пыталась угомонить воинствующего домового Хельга. – Он и видит меня впервые.

– Откуда? Да князь же сказал, что зайдёт к лавочнику, предупредит про тебя. Это ж, получается, злодеи против слова княжеского пошли! Да я к воеводе жаловаться пойду! К стражникам, к дружинникам! – Прошка на секунду замолчал, пытаясь вспомнить, кому он ещё может пожаловаться, а Хельга, воспользовавшись моментом, закрыла домового косынкой.

– Вы извините Прошу, уж очень он интересы князя блюдёт, вот и не сдержался, – улыбнулась она.

На шум уже вышел сам лавочник Елисей. Увидев маленькую девочку в зелёном сарафане с корзинкой, из которой слышалась отборная брань, он наклонился к посетительнице.

– Так это ты у нас внучка князева? – с улыбкой поинтересовался лавочник.

– Глаза свои протри… – Из корзинки показалась голова Прошки, готового продолжать, но, увидев Елисея, он моментально убавил воинственность. – Здравствуй, Елисей, что ж ты за работников набрал? Нас из лавки чуть не выставили.

– Ну прости малого, не узнал он вас, – лавочник продолжал улыбаться, разглядывая девочку и домового. – Так чего изволите?

– Муки по полпуда пшеничной, овсяной, гречишной, ржаной. Мёду четверть ведра, патоки столько же. Овощи – репа, брюква, морковь, лук, капуста. Крупа – ячневая, перловая, гречневая, пшено, рис. Мясо – свинина, курица, говядина. Специи – перец, гвоздика, тмин. Слива сушёная, солёная; яблоки мочёные и сушёные; абрикосы, если есть; хмеля фунт. А ещё мне молока две бутылки надо. – Хельга наморщила лоб, вспоминая, не забыла ли чего. – Да изюм и орехи; яиц два десятка; бочонок стоялого мёда; капусту квашеную пластовую; хлеба два каравая. Масло – сливочное, льняное, конопляное. Окорок небольшой.

Лавочник изумился. Когда князь предупреждал о её приходе, Елисей не сомневался: будет девочка ленты, игрушки да бусики выбирать. Но эта, словно ключница, перечислила список продуктов. Никакими игрушками и не пахло. Всё серьёзно и по делу. «Чудные вещи на этом свете творятся», – подумал Елисей.

– Идёмте, посмотрим, что у вас есть, – позвала девочка, выведя лавочника из оцепенения.

Что ещё удивило лавочника – девочка торговалась за всё: за каждый пучок зелени, за каждое куриное яйцо.

– И это свежая курица?.. – насупившись вещала Хельга. – Нет, так не пойдёт. Какая резана? Пятьдесят вешек ей красная цена.

– Да вы что! – втянулся в спор Елисей. – Она ещё утром бегала, свежайшая, уверяю вас. И одна резана – отличная цена. И то! Только из-за моего глубокого уважения к князю.

– Утром какого года? – не сдавалась Хельга. – Когда мой дедушка ходить учился?