Нира Страусс
Наследник богов
Знак информационной продукции (Федеральный закон № 436-ФЗ от 29.12.2010 г.)
Переводчик: Мария Десятова
Редактор: Александра Горбачева
Издатель: Лана Богомаз
Главный редактор: Анастасия Дьяченко
Заместитель главного редактора: Анастасия Маркелова
Арт-директор: Дарья Щемелинина
Руководитель проекта: Александра Горбачева
Дизайн обложки и макета: Дарья Щемелинина
Верстка: Анна Тарасова
Корректоры: Мария Москвина, Диана Коденко
Ридер: Мария Афанасьева
Иллюстрация на обложке: huaepiphany
Все права защищены. Данная электронная книга предназначена исключительно для частного использования в личных (некоммерческих) целях. Электронная книга, ее части, фрагменты и элементы, включая текст, изображения и иное, не подлежат копированию и любому другому использованию без разрешения правообладателя. В частности, запрещено такое использование, в результате которого электронная книга, ее часть, фрагмент или элемент станут доступными ограниченному или неопределенному кругу лиц, в том числе посредством сети интернет, независимо от того, будет предоставляться доступ за плату или безвозмездно.
Копирование, воспроизведение и иное использование электронной книги, ее частей, фрагментов и элементов, выходящее за пределы частного использования в личных (некоммерческих) целях, без согласия правообладателя является незаконным и влечет уголовную, административную и гражданскую ответственность.
© Nira Strauss, 2022
Иллюстрация на обложке: © huaepiphany, 2025
© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Паблишер», 2025
* * *
Пролог
Согласно одному древнему, редко упоминаемому преданию, бог Солнца и создатель всего живого Ра вынужден время от времени перерождаться. Бессмертие, которым обладают он и его божественные собратья, не означает незыблемость: изнурительный труд, заставляющий Ра ежедневно умирать и воскресать, чтобы над миром всходило новое солнце, истощает его силы и могущество.
Поэтому каждые пять тысяч лет бог Ра проводит в подземном царстве под названием Дуат особую церемонию: в присутствии самых преданных служителей и своей обожаемой дочери Сехмет он окунается на несколько секунд в первозданные воды и выходит оттуда прелестным ребенком, готовым вновь приступить к своему вечному труду.
В нынешнем году по календарю смертных пришел очередной срок богу Ра отдохнуть и омолодиться. Однако в этот раз все получилось иначе.
Реки крови, хлынувшие из-под врат Дуата, поведали о беде привратнику, богу Гебу. Войдя в зал, где проводился обряд, он поскользнулся на плитах пола, некогда золотых, а теперь алых, и увидел лежащие вповалку тела жриц – истерзанные и обескровленные.
Он кинулся к священной купели, где соединялись первозданные воды, и увиденное там ужаснуло его сверх всякой меры: на дне источника, барахтаясь и заходясь криком, лежал бог Солнца. Подняться ему не давали толстые черные оковы на шее и поясе.
Услышав шаги, бог Геб обернулся и встретился взглядом с красавицей, стоящей по другую сторону купели. Кровь капала с ее рук, кровь текла ручьями по всему ее телу, облачая ее в блестящее красное платье. Длинные пряди непокорных густых волос в беспорядке разметались по плечам.
– Сехмет… – не веря своим глазам, пролепетал Геб. – Что ты натворила? Ты в своем уме?
Богиня войны лишь плотно сжала губы и, крутнувшись на месте, исчезла в облаке красного тумана.
Египет, куда эллины плавают на кораблях, египтяне считают отвоеванным у моря и полученным в дар от реки.
Геродот
1
Усадьба
В зале прилета в Каире Найлу Бек ждали два неожиданных открытия: отец ее встречать не приехал (ладно, это, наверное, ожидаемо), зато Феми притащила с собой хвост.
Найла коротко выдохнула: «Дом, милый дом…»
Чемодан повалился на пол, и теперь ничто не мешало Феми стиснуть ее в жарких объятиях, которых Найле так не хватало в университете. То есть объятий (самых разных) в университете хватало с избытком, просто Феми была особенной. Может, так действовал неповторимый бергамотовый аромат, а может, искренний заливистый смех, от которого у Найлы щекотало в животе.
Наверное, и то и другое.
Феми явилась в пышной цветной юбке, как будто сшитой из разных лоскутов, и розовом топе, подчеркивающем ее темную кожу. В ушах при каждом движении позвякивали крупные золотистые серьги. Все такая же прекрасная и яркая, как при первой их встрече, когда пятилетняя Найла приняла ее за циркачку. В хорошем смысле.
Воспоминания прервал резкий гогот, заставивший Найлу отпрянуть и посмотреть под ноги.
– С ума сойти, он еще жив, оказывается… – пробормотала она, осторожно отступая подальше, на случай если извергу вздумается пощипать ее новые сандалии.
– Ты про Чафулумису? Конечно жив! – Феми, расплываясь в улыбке, наклонилась погладить гуся, косившего желтым глазом на Найлу. – Что с ним сделается?
Найла окинула уродца скептическим взглядом. Благодаря длинной шее выцветший клюв дотягивался почти до ее бедра – при том что ростом она не была обделена. Когда-то давно, в ее детстве, гусак был лощеным и коричневым, как каштан. Она никогда не забудет, как этот комок блестящих шоколадных перьев гонялся за ней по всей Усадьбе, норовя ущипнуть за попу, и каждое утро будил истошным гоготом ровно в шесть. Мало того что бешеное страшилище, так еще и ранняя пташка.
Былой лоск он, правда, уже давно растерял: перья потускнели, а кое-где даже виднелись проплешины. Да и клюв из ярко-розового стал белесым. Зато никуда не делся длинный ряд острых мелких зубов, окончательно превращавших гусака в персонажа фильма ужасов.
– Ну да, я про старика Чафу… – кивнула Найла. – Прошлым летом ты сказала, что он совсем плох, а потом все, больше ни слова…
– Ой, ну что ты! Просто поцапался со змеями. Они уже помирились и снова не разлей вода. Иди же сюда, обнимемся по-человечески! – Мачеха вновь притянула ее к себе, и Найла уткнулась носом куда-то между ее шеей и плечом. – Поверить не могу, что ты наконец вернулась. Так непривычно было без тебя все эти четыре года…
Найла поежилась под теплыми прикосновениями по спине, почувствовав легкий укол совести. Поступая в университет за четыре с лишним тысячи километров отсюда, она не собиралась отрываться от семьи так надолго. Да, у нее захватывало дух, когда она прощалась со всеми и садилась в самолет. Ее давно грела мысль сделать что-то необычное, увидеть, когда вырастет, что-то кроме отцовского паноптикума. Только ведь не до такой степени, чтобы не прилететь потом ни разу даже на летние каникулы…
Да, она сама себе удивлялась. Но все-таки не прилетала.
– Не переживай, – прошептала Феми ей на ухо. – Я понимаю.
Высвободившись из объятий мачехи, Найла посмотрела ей в глаза и начала подбирать слова, чтобы внятно и убедительно объяснить, как так вышло. И не показаться инфантильной эгоисткой, которую просто достало слушать, как отец декламирует никому не понятные гимны, и которая считала себя выше всего этого – и семейного дела, и отцовских закидонов.
– Я же сказала, что понимаю, – повторила мачеха, ободряюще сжимая ее руки. От ее ласковой улыбки у Найлы подступил ком к горлу. – Тебе захотелось чего-то необычного, Най. И никто тебя за это не винит.
Необычного? Ей? Да ладно, уж она-то как раз самая обычная. Нормальная. Адекватная. Хотелось ей всего-навсего учиться, заводить подруг, устраивать пижамные вечеринки. Но здесь такое и вправду из ряда вон, что и говорить.
Она уже собралась спросить, почему же тогда отец не приехал ее встречать, если никто не корит ее за отъезд в университет, но вовремя прикусила язык и ограничилась неопределенным кивком. Они направились к выходу из аэропорта – Найла, обнимающая мачеху за плечи, и ковыляющий следом лапчатый кошмар.
Снаружи лицо моментально обдало горячей волной. Зной – дело привычное: в городе, где Найла училась, летом стояла немилосердная сухая жара и днем все прятались по домам. Но за эти четыре года Найла успела забыть, что в Каире к зною прилагается одно существенное
