поп, — жениться хочешь?
— Хочу.
— А молитвы знаешь?
— Нет, — говорит Федос, — никогда не видал их и не слыхал.
А вот есть у меня меньшой брат, так тот на молитвы горазд.
Рассердился поп на Федоса, хотел было его прогнать, да видит, что он держит что-то под полой.
— Что это у тебя?
— Да это я, батюшка, гостинец принес.
— Какой?
— Живности немного да огородины, — и выложил перед по-
Поп подобрел.
— Ладно, — говорит, — но нынче исповедовать тебя не буду — поздно. Бери мою кобылу и езжай в ночное. А завтра я с тобой разочтусь.
На другой день утром пришел Федос к попу, насупился и стоит на пороге. Поп спрашивает:
— Чего ты, Федос, насупился?
— Да и ты бы насупился, кабы в ночном побывал.
— А что ж там такое?
— Да то, что кобылу твою волки покусали.
— Как покусали? А жива она?
— Да где там! Остался один только хвост да грива.
СВЯТОЙ ДУХ
лужил в одном костеле жадный ксендз. И заработки были у него неплохие, а все казалось ему мало. Скупиться стали прихожане на жертвы господу богу! И в костел не часто ходят. «Надо, — решил ксендз, — чудо какое-нибудь придумать. Без святого чуда дела, видно, не поправишь».
Думал он, думал и придумал. Распустил по окрестным местам слух, что в воскресенье спустится, мол, с неба в костел дух святой.
И пошел слух тот гулять по деревням, по хуторам, а ксендз радуется: «Теперь-то жертвы богу как из мешка посыплются! Ну, а возле бога можно и мне будет малость поживиться».
Позвал работника и говорит ему:
— Поймай белого голубя да отнеси в костел на колокольню. А в потолке проделай дырку и пока что доской ее заложи. В воскресенье отслужу я мессу, начну проповедь читать. А ты тем временем полезай на колокольню, поймай голубя и жди. Как только я скажу: «Дух свенты, сойди на меня!» — пускай сквозь дырку голубя. Понял?
— Понял, пане ксенжа, — ответил работник и пошел исполнять порученье.
Подошло воскресенье. В костел народ валом валит — и старые и малые. Набралось прихожан полным-полно, да и на паперти толпа: всем, понятно, любопытно посмотреть на духа живого.
А ксендз прямо не помнит себя от радости — такого сбора прихожан сроду не бывало! Помогла-таки выдумка! Отслужил он кое-как мессу, торопясь, с пятого на десятое, и поскорей перешел к проповеди. А все уже ждут духа святого и без него ничего на костел не жертвуют. Ну, зато уж гребанет он потом, да не только серебряной мелочи и медяков, а, наверно, какой-нибудь богатый пан и золотого не пожалеет.
Вот начал ксендз читать проповедь, а работник — шмыг на колокольню. Взобрался, смотрит — ист голубя… Один только ксендзов рыжий кот на Колокольне сидит, облизывается. И голубиные перья возле него валяются…
«Что тут делать? — думает работник. — Другого голубя ловить теперь некогда». А тут вскоре ксендзов голос послышался:
— Дух свенты, сойди на меня!
Поймал тогда работник рыжего кота да и кинул его в дырку вместо голубя. «Все равно, — думает, — одна в них святость: у кота ли, у голубя ли».
Плюхнулся кот прямо ксендзу на голову, огляделся — полно народу незнакомого, бежать некуда. Тут с перепугу запустил он острые когти хозяину в лысину и зафыркал на весь костел.
Терпит ксендз — видно, думает, и взаправду святой дух сошел на него. Но чего ж он такой грубый? Фыркает да еще вцепился когтями, как. настоящий кот…
Терпел, терпел ксендз, и давай наконец молиться духу святому:
— Святой дух милосердный, оставь меня, грешного, вознесись снова на небо… Я да тебя с прихожанами день и ночь молиться буду…
Не слушается святой дух — сидит, как клещ, на голове. А парод так со смеху и покатывается: ну и святой же дух сошел на их набожного ксендза! От такого духа не поздоровится его лысине!
Видит ксендз — плохо дело, пристал к нему дух святой, как смола. Не выдержал он, поднял сутану и бежать из костела. А народ за ним:
— Пане ксенжа, куда ж ты святого духа потащил?
Прибежал ксендз домой с рыжим котом на голове. Еле работники сняли вместе с кожей с его лысины духа святого.
Бросил тогда жадный ксендз чудеса выдумывать, а костел с той поры и совсем опустел.
БЫЛА ЛИ У ПОПА ГОЛОВА
осеяли соседи Лявон да Парамон овес на поляне. Овес не уродил — какой-то жучок весь попортил его. Посеяли на другой год гречиху — и с гречихой то же самое. Доведался о том поп и говорит:
— Надо молебствие отслужить, тогда будет все хорошо родить.
Согласились соседи Лявон да Парамон и заказали попу молебствие. Ну, поп надел ряску, сел в коляску, приехал в поле. Походил, посвятил, потом увидел нору у вывороченного с корнем дерева и говорит:
Пришли к наймичке.
— Была ль у попа голова, когда ты ему вчера косы расчесывала? — спрашивают.
— Не помню, — говорит наймичка. — Может, матушка знает: она ему нынче еду подавала.
Пошли к попадье:
— Была ль у твоего батюшки голова?
— Кто его знает! Кажись, когда утром он блины уплетал, то головою мотал.
И сколько у кого ни спрашивали, так толком ничего и не дознались: была ль у попа голова, или нет?
— Вон где виновник сидит. Лезьте за ним.
Хозяева мнутся — не хотят лезть в нору.
— Ну, тогда я сам полезу. Только привяжите к ногам мне веревку: если меня долго не будет, то тащите.
Полез поп в нору. Прождали хозяева час, другой — и потянули веревку. Вытащили попа из норы, глядь — нет у него головы.
— Любопытно, — говорит Лявон, — а была ли у попа голова, когда он в нору лез?
— Нешто я не приметил, — говорит Парамон. — Надо, пожалуй, у кучера спросить.
Кучер говорит:
— Я хоть и вез его, да как следует не приметил: может, он и с головою был, а может, и без головы. Спросите-ка лучше у наймички: она вчера ему косы расчесывала.
ЦЫГАН И ПОП
одрядился цыган у попа сено косить. Договорились, выпили могарыч. Наутро наложил цыган добрую торбу еды и поехал с
