И так естественно, что сын — вот этот голубоглазый парень в стираной гимнастерке, загорелый, как лесной богатырь, — защищает завоеванное отцом, завоеванное отцами новое, и что иначе быть не может.

Даже комендантский лейтенант почувствовал волнение, невольно охватившее всех. Каждый думал о своем, но все эти мысли сводились к одной: город Октября врагу не отдадим.

Новый снаряд прошелестел над нами, но уже никто не смотрел ему вслед. Только лейтенант сказал, похмыкав носом:

— Ну, смотрите, туристы, хорошенько смотрите. А я пошел дальше…

И он пошел медленными шагами с молчаливым спутником по направлению к Дворцовому мосту. А мы все стояли и смотрели на доску, где как будто буквы переходили в фигуры, фигуры множились и наполняли площадь за нашими плечами, и стоило только оглянуться, и сразу будет виден бесконечный шквал человеческих волн, удар великой бури, освежившей жизнь человечества…