— Я думаю, что такие ободранные куклы больше любят соленые огурцы, — насмешливо сказал кто-то за Олиной спиной. Оля быстро нагнулась над Катькой, заслоняя ее и пряча в расщелину между камнями. Несколько секунд — и Оля вскочила на ноги.

— Ты чего здесь? — крикнула она, увидев незнакомого мальчишку, одного с ней роста, рыжеватого; с коричневыми веснушками на широком розовом носу.

— А что такое? — задиристо спросил мальчишка и хотел засунуть руки в карманы, видимо, забыв, что он в одних трусиках.

— А такое, что это мое место и нечего тебе тут шататься и подглядывать.

— Это я подглядываю?! — заорал мальчишка. — Ты что, тут все закупила?! Весь волнолом?! Думаешь…

Но мальчишка не успел досказать, что она думает. Оля схватила его за плечи, и толкнула в воду. Он даже не вскрикнул. Вода, поднявшись фонтаном, плеснула о камни, и сомкнулась над рыжей головой. Оля подбежала к краю волнолома. А если этот задира не умеет плавать? Она уже собралась было прыгнуть за ним, как вдруг из воды высунулась рука и схватила ее за ногу. Оля не удержалась и тоже свалилась в море, ушибив о камни локоть, но сейчас же вынырнула и увидела своего противника в нескольких шагах от себя. Он вылезал, из воды. Оля тоже выбралась на камень и озабоченно осмотрела локоть. Ничего, — ни синяка, ни ссадины, а рука — ой как болит.

— Ушиблась? — миролюбиво спросил мальчишка, все еще прокашливаясь и выплевывая воду.

— Нет.

Она считала, что после таких насмешек мириться еще слишком рано. Но мальчишка не обратил внимания на ее сухой тон и, пошарив рукой в воде, выбросил на горячие камни толстого круглого краба с множеством белых наростов на панцире. Краб на несколько секунд замер, потом пошевелил большой клешней (второй у него не, было, и вместо нее росла маленькая, тоненькая и смешная), и вдруг боком побежал к краю камня. Оля перевернула его на спину, и он беспомощно задвигал мохнатыми ножками над голубовато-желтым животом.

— Вояка такой. Где-то в боях клешню потерял, — засмеялся мальчишка и, словно они были давно знакомы и не его только что сбросили в воду, спросил:

— Ты любишь крабов — вареных, конечно?

— Люблю, — снисходительно ответила Оля. — Только мидии лучше.

— Сырые?

— Ага. И вареные тоже.

— Как тебя зовут? Меня — Витька.

— Очень приятно! Давно мечтала познакомиться. — Оля постаралась пренебрежительно улыбнуться.

— Ну, хватит тебе. Я ведь просто спрашиваю: как тебя зовут?

— А ты спроси мальчишек в порту, кто заплывает на волнолом? Они скажут: Оля.

— Ты, между прочим, задавака, — весело проговорил Витя и лег на живот, снова запустив руку в воду.

— Задавака! Да? Я могу туда и назад без отдыха, — гораздо тише сказала Оля и отвернулась. Ужасно противно, когда краснеешь, не хочешь, а краснеешь еще больше.

Но Витька, пожалуй, ничего не заметил. Он натаскал мидий и стал ими угощать Олю.

Они разбивали камнем створки и, сполоснув, чтоб не было песку, вытаскивали и ели моллюсков. Во время еды они разговорились. Витя рассказал, что отец его демобилизовался и будет работать в порту, на самом большом кране, потому они сюда и приехали. О! Оля хорошо понимает, что значит кран. В порту их после войны маловато. Но по причалам уже проложены новые широченные рельсы. Между ними свободно станут два товарных вагона. Очень интересно, какой же кран будет по ним двигаться?

— Большущий! Чтобы тебе понятнее было, представь себе: он свободно поднимает паровоз, — пояснил Витя.

— Таких не бывает.

— Бывает. Увидишь, когда на пароходе привезут кран.

— На каком?

— Так я тебе и сказал! Неужели ты не понимаешь, что это военная тайна, — солидно ответил Витя. — Если бы ты только знала, каким будет порт!

— Выдумал! Это я не знаю, каким будет порт?! Да я ж тут на маяке живу. И когда маленькая была, тоже жила. Правда, целых три с половиной года, во время войны, мы были в эвакуации… То в Новороссийске с дедом жили, то в Геленджике, то в Поти… Но все равно, я весь наш порт знаю!

— А что такое радиомаяк и радиопеленгатор, знаешь? — торжествующе спросил Витя.

Как он и предполагал, о радиомаяке у Оли было довольно смутное представление, и о радиопеленгаторе тоже.

— Сразу видно, для тебя техника — темный лес, — сказал Витя.

— Ничего не лес.

— Не лес? Да? А слышала ты что-нибудь об — эхолотах? Не слышала?! Я так и знал! И про радар? Ты просто Робинзон Крузо!

— Ну, что это — радиомаяк? — с деланным пренебрежением спросила Оля. Она не могла допустить, чтоб этот рыжий мальчишка знал о маяках больше, чем она.

— Видишь ли, я тебе мог бы сказать об одном деле, во ты… — Он замялся.

— Что я? — настороженно спросила Оля. — Девчонка?

Витя смутился. —

Ну ладно, скажу, — поколебавшись, произнес он. — Только это тайна.

— Клянусь! Чтоб я проглотила морскую собаку, если расскажу, чтоб мне плавать разучиться…

— Клятвы какие-то удивительные… Ну ладно, слушай, — сказал Витя и придвинулся к ней поближе. — Я сюда приплыл, чтобы на волноломе устроить радиомаяк. Самой последней конструкции. Конечно, пока опытный. Если все получится так, как я задумал, тогда…

— Что тогда?

— Тогда здесь выстроят настоящий.

— А в другом месте нельзя? — Оле не хотелось, чтоб на ее волноломе появились чужие люди. Здесь всегда тихо, никого нет и если сесть спиной к городу и порту, то кажется — ты попала на никем еще не открытый остров и тебе предстоит, все о нем узнать и рассказать людям.

— Там будет видно, — внушительно заметил Витя. — Завтра я тебе принесу схему радиомаяка и все объясню. Без схемы ты ничего не поймешь. Даже я плохо разбираю, о чем говорится в журнале, пока не посмотрю схему.

— Ну, а про другое, про радары ты можешь?

— Тоже трудно без схемы. Понимаешь, все дело в радиоволнах. Радио будет главным в технике. Вот увидишь.

— Я такую крылатую штуку видела на одном судне. Это радар?

— Да. Вот, например, я радар и посылаю радиоволны. — Витя вскочил и изобразил руками, как уходят радиоволны. — Вокруг темно… Нет, не темно. Вокруг туман. Понимаешь?

— Ага. Когда туман — это хуже всего.

— Ну вот, вокруг туман, а радиоволны проходят сквозь него и вдруг встречают какой-нибудь предмет. Вот ты предмет. Понимаешь?

Оля кивнула.

— Радиоволны ударяются о тебя и возвращаются, в общем, отражаются, и на экране вот тут, — Витя указал себе на грудь, — на экране появляется изображение предмета. Понимаешь?

— Понимаю. И берег, ну… отражается?

— И берег, и чужой самолет. Все.

— Это хорошо, если берега видны в туман, —