Снизу меня зовут. Это Бруно, Эрвин и Петер, Они идут шутихи запускать. А у меня осталось только две… Вот тебе и раз!

Уже совсем стемнело, как вдруг я услыхал чей-то низкий голос:

— Эй, вы там! На острове Любви!

— Это почему же «любви»? — испугалась тётенька Цвой.

— А так уж он называется, объяснил я ей и крикнул: — Это мы — Альфонс Циттербаке и товарищ Цвой.

Тётенька Цвой очень забеспокоилась. Она шепнула мне прямо в ухо:

— Это же Рыбнадзор.

Чёрная лодка протиснулась через камыши и пристала к нашему берегу.

— А-а! Товарищ Цвой! Доброго вам вечера! А это что за молодой человек?

— Он меня спас, — сказала тётенька Цвой. — У меня лодка опрокинулась.

— Молодец, молодец! — похвалил меня Рыбнадзор. — А теперь предъявите ваше удостоверение на право рыбной ловли.

— Я его потеряла, когда лодка опрокинулась.

Дяденька Рыбнадзор знать ничего не хотел.

— Придётся вам уплатить штраф!

— Но у меня и денег с собой нет.

— В таком случае сообщу по месту работы, — сказал дяденька Рыбнадзор. — А теперь садитесь ко мне в лодку. Уже поздно. В темноте всё равно ничего не поймаете.

Вот я обрадовался, что не надо больше рассказывать! Но тётеньку, Цвой всё-таки пожалел.

Когда мы с ней сидели в лодке позади дядьки, я ей шепнул:

— Вы не беспокойтесь. Я приметил, где он свои ве́рши ставит, и завтра я вам знаете какого жирного линя притащу! Вот мы ему и отомстим!

Но она сразу рассердилась:

— Ой, как стыдно, Альфонс! Вот уж не думала, что ты на такие дела способен!

А как хорошо начинался этот день! Я уж так здо́рово плавал! И вот вам — опять неприятности! Ведь насчёт вершей я просто так наболтал: пусть, думаю, товарищ Цвой утешится. Да я и не знаю, где у него эти самые верши стоят. Ох, лучше уж сидеть да помалкивать. Кто его знает, что теперь товарищ Цвой с моими историями сделает?