— Пищишь? — и снова каталку тронула.

— Осторожнее. Тут человек, — сказала вылезая Анна Секретарева.

Санитарка открыла рот, наверно, чтобы насчет порядка объяснить. Но Анна Секретарева челку свою поправила и сказала вперед:

— Я делегация. Насчет цветов.

Из санитарки долго выходил воздух и, видимо, почти весь вышел, а именно — голос у нее стал тонким и всхлипывающим.

— Да что он сделал, чтоб ему цветы? Он подвиг, что ли, совершил?.. Пошла отсюда! Я вот сейчас тебя за челку…

Анну Секретареву заслонил мужчина с костылем. Она выглянула из-за его спины и прошептала:

— Витька, спроси. Ну, Витька…

— Крови надо? — спросил Витька у санитарки.

— Я ей сейчас дам крови!

— Не имеете права! — Анна Секретарева отбежала за широкоплечий медный бюст заслуженного академика. — Мы тут всем классом. Мы кровь пришли отдать. Другие отдают, а нам нельзя?

Санитарка шлепнула Витьку по рукам, чтобы за халат не цеплялся, и уже совсем приблизилась к академику, как вдруг по коридору прошел синий ветер. Губы у академика будто бы усмехнулись. Глаза из-под медных тяжелых бровей полыхнули багряным светом. А за окном кто-то громко сказал:

— Каракуты кружевары. Крагли крагли круглокрутки. Носовертки перевертки.

Санитарка обомлела от этих слов, почувствовала в животе жжение.

Анна Секретарева повернулась к окну… Глаза ее распахнулись во все лицо. На крыше невысокого больничного флигеля сидела возле трубы ворона, глядела на Анну Секретареву синим хрустальным глазом и как будто подмигивала.

— Ворона. Синяя-синяя! — крикнула Анна Секретарева. — Витька, смотри. Ну, смотри же — синяя ворона!

А Витька Парамонов все сам видел. В одну коротенькую секунду почувствовал он в себе такое состояние, как будто он крепко выспался, хорошо искупался в прохладной воде, с аппетитом позавтракал и сейчас все его мускулы просят движения, а душа — дела.

— Ура!!! Будет много меди! — закричал Витька. — И нам на памятники хватит! — Соскочил с никелированной каталки и припустил по коридору, по холодному чистому кафелю.

1968