Оторваться от разглядывания Ванечки было очень трудно — настолько необычайно красивой казалась мне его внешность. Но он пошевелился, и я быстро перевела взгляд в окно — только бы не попасться за разглядыванием.

На тумбочке у кровати стоял стакан молока и тарелочка с куском пирога. Это… мне? Он ночью принёс для меня? Посмотрела на него вопросительно, как бы спрашивая у спящего, правда ли он обо мне позаботился или я сейчас это придумываю себе.

— Ага. Тебе принёс, — вдруг сказал он хриплым ото сна голосом, хоть глаза и были закрыты. — Теперь холодное всё.

Даже представить невозможно, чтобы я при тебе ела! С голоду умирать буду, а при тебе не смогу!

— Ну вот чего ты возмущаешься так? — вдруг правильно реагирует он на мой взгляд. — Как в сказке было, помнишь? Накорми, напои, спать уложи.

Ага, Баба Яга так своих жертв обхаживала!

— "В баньке попарь" — забыл ещё… — добавляет он.

А потом переворачивается на спину. И мой взгляд следует за ним. Так лицо видно лучше — никогда таких красивых парней настолько близко не видела — только в телевизоре…

— Рассказывать будешь, что вчера случилось с тобой? Или мне можно начинать процедуру дознания?

Показываю ему пальцем на своё горло — ты же знаешь уже, что я немая!

— Этот отмаз не прокатит! — легко, словно не спал только что, подхватывается с дивана, и я забываю дышать от близости Ванечки, когда он, схватив со стола ноутбук, быстро садится рядом со мной. — Писать ты, я надеюсь, умеешь?

Молчу. Сейчас я умею только на тебя смотреть. И запах твой вдыхать! И от него ещё могу чуть-чуть с ума сходить… Вот, пожалуй, и всё, что я сейчас умею. А писать… не, даже не знаю, что это такое…

— И первый вопрос… Барабанная дробь… Как тебя зовут? А-то мне неловко как-то… Сейчас родители придут, а я даже не знаю, как тебя представить!

Теперь уже я резко подхватываюсь с кровати, едва не выбив ноутбук у Ванечки из рук.

— Воу! Полегче, Шумахер! Я пошутил. Никто сюда без стука не войдёт! Заперто у нас с тобой изнутри. Но ты не боись, мы пообщаемся немного, и я отвезу тебя, куда пожелаешь!

Киваю на его вопросительный взгляд. Ладно. Выбора-то все равно нет.

Склоняюсь к клавиатуре и набираю пять букв.

— София, — улыбается Ванечка. — Наконец-то, познакомились!

15 глава. Ванечка

— Сколько тебе лет? — задаю безобидные вопросы для начала.

"19", — пишет она.

— Ну, слава Богу, ночевать в моей постели закон тебе уже не запрещает, — комментирую я, испытывая необъяснимо огромное удовольствие от её смущения. Краснеет, на щеках появляется румянец! Вау! Так мило. Когда в последний раз я видел смущающуюся Лизку? Я видел смущающуюся Лизку вообще когда-нибудь?

— Фамилия? — изображая следователя на допросе, вхожу во вкус я.

"Ростова", — быстро печатают её пальцы.

— Тогда тебе больше имя Наташа подошло бы…

"А тебе — Шерлок", — бегают по клаве её пальцы.

— Хм, ладно. Продолжим. Что с тобой вчера ночью случилось?

Замирает ненадолго, но потом все-таки печатает:

"Одному козлу вбила в глаз твой подарок".

— Что-о? — трижды перечитываю я, не веря своим глазам.

"Потом сбежала, чтобы он меня не убил".

— Логично. Но за что ты его так? — пытаюсь осознать я.

Поджимает губы. Не расскажешь, да? Ну тут сильно-то гадать не нужно — приставал к тебе. Это тот друг, что испепелял меня взглядом в клубе? Или в твоем окружении есть еще и другие похотливые козлы?

"Не за что, а потому что…"

— Почему?

"Козёл потому что", — не смотрит мне в глаза.

— И снова логично. Не расскажешь, значит? — качает отрицательно головой. — Окей. Тогда такой вопрос…

Имею ведь я право для себя кое-что узнать?

— Парень с гитарой. Там, в клубе… Вы встречаетесь? — потом ускоряюсь, ведь сказав о клубе и нашей вчерашней встрече, я не могу не объяснить теперь, почему не дождался ее, как обещал! — Ты прости, что я не дождался тебя. Я хотел, но мне мать позвонила…

Она начинает быстро печатать, клацаньем клавиш прерывая меня, не давая договорить.

"Не нужно было ждать".

— Почему?

"Невозможно".

— Повторюсь. Почему?

"Разные люди. Инопланетяне мы. Ты с Венеры, а я с Марса. Нельзя встретиться. Не изобрели такие скафандры".

— Ну, я вполне могу сгонять на Марс. Это запросто вообще…

"У нас, на Марсе, чужаков не любят".

— А мне и не надо, чтобы любили. Я только заберу… у вас цветочек аленький… И домой!

"У нас цветочки не водятся. Не выживают в атмосфере ядовитой. Исключительно колючки и чертополох".

— А ты у нас кто? Колючка или чертополох?

Улыбается. А я нас сейчас как бы со стороны вижу. Сидим вдвоём на моей кровати. Мне кажется, она забыла сейчас совершенно о своих проблемах (в том, что они есть, я уверен!), мне кажется, ей хорошо сейчас — она даже прекратила на свои штаны со смущением смотреть. И мне хорошо — необычно, интересно. Она необычная. Непохожая на девчонок из моего окружения — выдумщица, у которой непонятно в какую сторону летит мысль! Но не только это мне интересно наблюдать… а еще за живой мимикой ее лица — за бровями вразлет, черными птицами изгибающимися на лбу, за глазами зелеными, яркими, за смешными веснушками на носу…

"Я — папоротник. Только об этом никто не знает. Все думают, что простой сорняк…"

Аллегория мне не совсем понятна. В смысле, что легенда о цветущем папоротнике существует, но цветков никто не видел? Размышляю. Пока абсолютно ясно осознаю, что девочка с юмором — не сорняк, точно!

— Я первый тебя заметил. И требую табличку. И чтобы там написано было: "Территория Ивана Князева! Не топтать! Цветы не рвать! Руками не трогать…"

Губы ещё продолжают складывать звуки в слова, а я неудержимо склоняюсь к ней! Меня магнитом тянет — я хочу сопротивляться, но не могу совершенно! Глаза фиксируются на ее губках… Вот сейчас… Но потом вдруг взгляд поднимается выше и натыкается на ее… испуганный!

Осекаюсь на середине движения и отодвигаюсь на прежнее место.

— Извини! — выдавливаю из себя через силу. Хотя за что, собственно, ей меня извинять? За то, что я поцеловать хотел? Хочу. А впрочем, я