Впрочем, не совсем такой же. Пожилая женщина плакала, закрыв лицо руками. Обломок бивня валялся на земле рядом с ней, словно она выбросила его, убедившись в бесполезности своего волшебства.

Теперь женщина подняла голову за секунду до того, как Норби опустил Джеффа и ребенка прямо перед ней. Юноша произнес двусложное слово и отпустил девочку, залившуюся радостным смехом. Она кинулась к предводительнице племени и прижалась к ней. Та обняла ее, улыбнулась и повторила то же самое двусложное слово.

— Так зовут девочку, верно? — спросил Норби.

— Да. Нам пора идти.

Робот снова подхватил своего друга и поднялся в воздух, но предводительница окликнула их, удерживая девочку одной рукой.

— Я не знаю, что она говорит, — сказал Джефф. — Может быть, она благодарит нас?

— Нам пора.

— Подожди. Она протягивает нам реликвию адмирала.

Женщина улыбнулась Джеффу и протянула ему кусочек мамонтовой кости. В ее голосе слышались умоляющие нотки.

— Она хочет, чтобы мы взяли реликвию, — сказал Норби. — Полагаю, это ее дар нам в благодарность за возвращение ребенка. Теперь она поняла, что ты вовсе не заколдованная маленькая девочка, хотя у тебя такие же кудрявые каштановые волосы.

— Я не могу принять этот дар.

— Почему же? Мы видели реликвию в нашей настоящей истории, и, насколько я представляю, ее сейчас нет в сейфе на борту «Гордости». Бивень может понадобиться нам для того, чтобы вернуться в свое время.

— Нет, Норби. Наша работа еще не закончена. Видишь — она протягивает обломок тупым концом к нам, и ничего не вырезано. Реликвии еще предстоит пройти через историю.

— Помаши ей на прощание.

Серая мгла гиперпространства снова сомкнулась вокруг Джеффа, и ему захотелось плакать. Он думал о том, что никогда не забудет лица пожилой женщины, озаренного радостью и надеждой при виде потерявшегося ребенка. Он представлял себе, как предводительница отведет девочку к матери и как все племя будет петь этой ночью, вознося благодарность луне и звездам.

«Норби, мне будет не хватать этого древнего мира».

«Нашел о чем горевать! Я вот никак не могу вернуться в наше собственное время. Все эти прыжки взад-вперед расстраивают мои эмоциональные контуры».

«Сосредоточься! Мы должны найти корабль. Запас воздуха в твоем защитном поле ограничен, особенно в гиперпространстве».

«Присоединяйся, Джефф. Мне нужна твоя помощь».

Юноша почувствовал, как Норби плотнее прижал его к себе, и попытался направить свое сознание в будущее.

«Гордость Марса». Джефф старался представить рубку личной яхты адмирала, но ему мешала ноющая боль в ноге. Кровь пропитала все новые повязки и хлюпала в штанине.

Внезапно они ворвались в нормальное пространство-время. Джефф с шумом приземлился на полу рубки и застонал от боли.

— Эй, кадет, как ты оказался здесь? — произнес знакомый рокочущий бас. — И почему?

— О, адмирал, я так рад видеть вас!

Йоно сидел в кресле за пультом управления. Он выглядел великолепно в своем парадном мундире, надетом после вылета из ледниковой эпохи.

— Я что-то пропустил? — спросил он.

Джефф подавил желание подбежать к адмиралу и обнять его. Кроме того, сейчас он даже не смог бы встать.

— Мы с Норби все исправили, сэр, но теперь мне нужно встретиться с Рембрандтом, чтобы он вылечил мою ногу.

— Но Рембрандт не узнает нас… и что ты имеешь в виду, когда говоришь, что вы «все исправили»? Когда вы успели это сделать?

— Мы восстановили прошлое, — ответил Норби, небрежно махнув рукой, словно речь шла о сущей безделице.

— Но когда… и где в это время был я?

Пожалуй, это самый трудный вопрос, подумал Джефф. Как объяснить гордому человеку, каким был Борис Йоно, что в одном из возможных временных ответвлений во Вселенной его попросту не существует — и лишь потому, что какая-то девчонка из палеолита оказалась разлучена со своим племенем?

— Все очень просто, — заявил Норби, прежде чем Джефф успел прикоснуться к нему и телепатически предупредить о необходимости соблюдать правила приличия. — Благодаря вашей легкомысленной бабушке и ее роману с русским космонавтом в вашей семейной ДНК есть гены, восходящие к этому древнему племени. Пока мы не вернули пропавшую девочку в ее семью, вы не могли существовать в будущем. Я имею в виду наше настоящее, то есть то самое время, которому мы все принадлежим. А в ложном времени…

— …меня не существовало, — закончил Йоно, погладив свой массивный подбородок.

— Всего лишь несколько маленьких генов, адмирал. — Джефф помедлил. — Наверное, все ваши остальные предки были такими же, как считает ваша сестра, но только до и после э-ээ… хм-мм…

— Думаю, кадет, будет лучше, если я выслушаю всю вашу историю.

Джефф и Норби постарались объяснить, особенно сентиментальную сцену: предводительница племени обнимает вновь обретенную девочку — отдаленную родственницу адмирала.

— Трогательно, — пробормотал он, утирая глаза краешком носового платка. — Очень трогательно. И вы рискнули своей жизнью ради того, чтобы вернуть мне существование?

— Да, сэр.

— Благодарю вас, — серьезно произнес Йоно.

— Адмирал, вас не расстроило, что мы обнаружили о вашей родословной? — робко поинтересовался Норби.

На щеке Йоно дернулся мускул.

— Расстроили? — Он откинул голову и от души расхохотался. — Добрая старая прапрабабушка!

Его смех был столь заразителен, что Джефф тоже начал посмеиваться. Вскоре оба буквально ревели от хохота.

— Джефф, адмирал! — Норби подождал, а когда они не обратили на него внимания, постучал своим металлическим кулаком по приборной панели.

— В чем дело? — спросил Йоно, протирая глаза. — Ах да, нам же нужно позаботиться о ране Джеффа. Возьми нас к Рембрандту — разумеется, к правильному Рембрандту!

Робот подключился к бортовому компьютеру.

— Кстати, адмирал, не стоит ли вам заранее подумать о том, как вы будете объяснять вашей сестре исчезновение семейной реликвии?

Йоно хлопнул себя ладонью по лбу и закатил глаза.

Глава тринадцатая

ТАЙНА СЕМЕЙНОЙ РЕЛИКВИИ

— Ну-ка, Джефф, попробуй походить по комнате!

Джефф с сомнением посмотрел на Рембрандта, но встал и сделал несколько осторожных шагов. Боли не было. Рана совершенно затянулась, и лишь мышцы бедра казались немного одеревеневшими.

— Поразительно! — пробормотал он. — Я очень благодарен тебе, Рембрандт. Как удалось так быстро вылечить рану — ведь она