– На другом конце они сидят, там почище и не так рыбой воняет, – обнадежил мальчишка, махнув рукой в сторону моря. – Сразу их узнаете – одеты красиво, духами от них за версту несет… Только все равно народ гнилой, ничего у них не допросишься.

Не успел наследник сделать и десяти шагов в указанном направлении, как его цепко схватили за локоть.

– Уважаемый! – тонким голоском заверещал кто-то возле него. – Предложение, от которого вы не сможете отказаться!

Развернувшись, Титус узрел толстого лысого монаха в заплатанной рясе. Свободной рукой тот держал на весу прикрытую холстиной корзину, из которой выглядывали замасленные веревочные четки.

– Всевозможные святыни, – прошептал монах Титусу, доверительно подмигивая левым глазом. – Только вчера доставлены особым освященным кораблем из Святой земли. Индульгенция на отпущение всех грехов – в прошлом, настоящем и будущем. Гадание по руке, ноге, глазам и внутренностям… то есть по внутренностям животных.

– Тороплюсь, дружок, извини, – попытался с достоинством вырваться на свободу Титус. – И свои внутренности предпочитаю никому без особой нужды не показывать.

Но монах не отставал. Дернув Титуса за руку так, что тот чуть не нырнул носом в кучу навоза, он вывернул его ладонь вверх, близоруко поднес к носу и начал бубнить что-то на латыни. Тут лицо его перекосила странная гримаса, рот удивленно приоткрылся, показав шеренгу редких зубов.

– Ах, сир! – зашептал он. – Вас ждут тяжелые испытания, но вы, достойно выдержав их, сделаетесь властелином судеб тысяч людей…

Титус вздрогнул, рассмеялся нервно:

– Похоже, приятель, ты рассказываешь скорее о прошлом. К тому же, боюсь, этот трюк заготовлен у тебя для каждого встречного.

Монах не ответил. Отпустив безвольно руку наследника, мгновенно затерялся в толпе. Титус же, со странным томлением внутри вспоминая его слова, вновь начал продираться в указанном направлении через плотное людское кольцо. Впрочем, сам торговый ряд с предметами роскоши – разноцветными, переливающимися на солнце тканями, металлической посудой и искусно выкованным оружием – оказался на удивление пуст.

– Сколько стоит вон тот кувшин? – робко поинтересовался наследник у одетого в мрачный, темно-фиолетовый наряд худого остробородого купца и не глядя ткнул пальцем в прилавок.

Тот хитро глянул на него:

– Тебе на корабль, что ли, надо?

– Угу, – кивнул головой Титус, пораженный такой прозорливостью.

– А куда плыть-то?

– Да все равно, – с легким сердцем ответил наследник. – Только чтобы побыстрее и подальше отсюда.

Купец хмыкнул:

– Экий ты быстрый! Ловят тебя, что ли? Впрочем, мне наплевать… если, конечно, у тебя найдется чем заплатить.

Титус, что ожидал такого вопроса, похлопал с уверенным видом по своему дорожному мешку. Уловив насмешливый взгляд, решительно запустил туда руку и достал пригоршней штук двадцать сан-маринских золотых. Купца тут же перекосило.

– Спрячь! – яростно зашипел он. – Спрячь немедленно! Тут у всего базара столько денег не сыщешь… Сборище воров и попрошаек… Отойдешь чуток в сторону, ножиком порежут, никто и не увидит… А увидят, так никто слово против не скажет! Оно известно, что голодранцы только радуются, когда вор порядочного человека грабит!

Дрожащими руками запуганный Титус кое-как засунул монеты обратно. Торговец, подергивая свою длинную бороденку, словно желая вытянуть ее еще больше, нагнулся к уху наследника:

– Завтра утром, после того как откроют ворота, приходи на пристань. Там увидишь корабль с красно-белым флагом, что в полдень отплывает на Мальту. Договорюсь, чтобы доставили тебя туда всего за десять санмаринов – пять сверх того мне. Если слышал, местный рыцарский орден ищет повсюду молодцов для войны с пиратами. На Мальте тебя точно даже сам дьявол не отыщет… А я хоть денег подзаработаю, все равно никакой торговли нет!

Тут купец с превеликим отчаянием махнул в сторону разложенных на прилавке отрезов ткани и серебряной утвари, словно только что расстался с последней надеждой вообще что-нибудь продать в своей жизни. Обсудив все еще раз, они расстались, пожав на прощание руки. Титуса, поначалу сильно обрадовавшегося, как все легко уладилось, посетила через некоторое время мысль: пытающийся запугать ворами торгаш сам стремится заманить богатого дурака в ловушку и сорвать куш. Он брел, глядя себе под ноги, и размышлял о том, что завтра его могут просто-напросто ограбить и утопить, вместо того чтобы везти куда-то на корабле. Хотя, с другой стороны, от судьбы не уйти. От той судьбы, что состряпает ему двойник с помощью Волшебного пера. Наверное, засел прямо с утра за его, Титуса, столом и сочиняет одну казнь египетскую за другой для собственного творца…

– А вот и Титус, наследник Сан-Маринский!

От этого выкрика где-то у него за спиной перебило дыхание. Наследник обернулся в полной уверенности, что взгляды прикованы к тому месту, где он стоит. Но нет – все смотрели в сторону сцены из нестроганых деревянных досок с двумя цветными занавесками вместо декораций. По сцене, прихрамывая, расхаживал актер в золотой маске, блестящей короне и с предлинным бутафорским мечом в руке. Стоявший рядом светловолосый молодой человек в заплатанной одежде унылого болотного цвета хрипло декларировал:

– Смотрите невероятное представление великого писателя Шекспируса, повествующее о славных деяниях его сиятельства герцога Сан-Маринского! Чудовища, пытки, месть и настоящая любовь! Титус избавляет свое герцогство от дракона!

Как позже понял Титус, сам чтец и был «великим писателем Шекспирусом». Действие развивалось стремительно. Уже через пару минут на сцену выползло нечто лохматое, длинное и рогатое, изображавшее дракона. Потом раздался несильный взрыв, словно подожгли горсть пороха. Толпа тем не менее ахнула и отступила. Актер в золотой маске что-то заорал о прекрасной даме, разбежался и со всей силы стукнул мечом по дракону. Меч переломился пополам, дракон забился в судорогах и упал. Из-под хвоста чудища раздался ворчливый голос:

– Мог бы и полегче, поганец…

Но публика все равно была в восторге. Все хлопали, орали и улюлюкали по поводу уничтоженного дракона. В этот момент на сцене появился еще один актер, одетый в волочившееся по полу серебристое платье. По всей видимости, то была прекрасная дама, ради которой главный герой бесстрашно сломал свой деревянный меч.

– О, милый Титус! – взревел загримированный под красавицу актер испитым голосом. – Мне было так страшно, так страшно в заточении! Я все время ждал… ждала, что ты придешь и освободишь меня из ужасной темницы!

Тут красавица гепардом прыгнула на шею своему освободителю. Тот или не устоял под ее весом, или запутался в складках длинного платья, но оба возлюбленных дружно грохнулись прямо на поверженного ранее дракона. В ответ дракон заверещал несколькими голосами, а затем развалился на части – из-под лохматой шкуры, потирая ушибленные места, с проклятиями выскочили сразу трое. Публика умирала от хохота, хлопала до изнеможения, а потом