Я огляделась в темноте, наблюдая за странными угловатыми тенями, отбрасываемыми книжными шкафами на потолок. Когда гнев улегся, я осознала, насколько измученной себя чувствую, хотя усталость не распространялась на мои мысли, которые все еще крутились в голове. Сон несколько часов боролся с эмоциями, прежде чем наконец-то взял верх.

Глава 2

Семейные узы

Утром я, спотыкаясь, спустилась на кухню – я проспала гораздо дольше, чем собиралась. Неясные кошмары то и дело прерывали мою дрему чуть не до рассвета; только под утро мне наконец удалось на несколько часов погрузиться в здоровый крепкий сон. Когда я снова открыла глаза, было почти 10:30. У подножия лестницы я остановилась, уловив свое имя, и прислушалась.

– Джессика не имела права так на тебя кричать. Я слышал ее снизу, – говорил Ной.

– У нее были на то все основания. Мне не следовало поднимать эту тему, – отвечала Карен.

– Ну, если хочешь знать мое мнение, это свидетельствует о скверном характере.

– Вообще-то я не помню, чтобы спрашивала твое мнение.

– Да, ты предпочла не советоваться со мной, принимая решение, не так ли? Мы ведь ничего не знаем об этой девушке.

– Она дочь Лиззи, Ной. Это все, что мне нужно было знать.

– Думаю, было бы неплохо узнать еще кое-какие детали! Ей действительно нужно одеваться вот так? Соседи увидят, что она околачивается поблизости, и вызовут полицию!

– О, расслабься, ладно? У нее уникальный стиль, в этом нет ничего плохого.

– Ты уверена, что она не увлекается колдовством, или поклонением дьяволу, или чем-то в этом роде?

– Ной, не говори глупостей, пожалуйста! Она милая девочка, просто одевается немного непривычно. Это не делает ее панком. На самом деле она, должно быть, одаренная ученица, раз получила полную стипендию в колледже Святого Матфея. И вообще, она через многое прошла: переезжала с места на место, каждые полгода меняла школу, а теперь еще и мать потеряла. Если она немного капризничает с точки зрения внешнего вида, вряд ли ее можно винить. Ребенок самовыражается, не более того. Честно говоря, Ной, ты не был таким чопорным, когда мы познакомились. Я помню, в каких кожаных брюках ты щеголял…

– Да-да, хорошо. Но не могла бы ты по крайней мере сводить ее на Ньюбери-стрит и купить ей что-то…

– Если ты думаешь, что я собираюсь указывать этой девушке, как ей одеваться, то ты явно не в своем уме…

– Это было всего лишь предложение. Ладно, пойду поработаю с документами.

Я услышала скрип стула по полу, и по коридору застучали шаги, когда Ной направился в свой кабинет. Как только за ним закрылась дверь, я придала лицу бесстрастное выражение и прошла на кухню.

– Доброе утро, Карен.

– Вот и ты! Я раздумывала, стоит ли пойти проверить у тебя пульс, – ответила она, когда я прошаркала к столу.

– Прости. Наверное, я действительно устала.

– Не извиняйся! Я помню времена, когда сама могла так долго спать, и скучаю по ним. Теперь же не могу заставить себя сомкнуть глаз после восьми утра, как бы мне этого ни хотелось. Моя нечистая совесть всегда вытаскивает меня из постели. – Карен устремилась к шкафчикам, но вдруг остановилась. Она обернулась и окинула меня критическим взглядом. – Между нами все в порядке? Мы с тобой на одной волне?

Я на мгновение встретилась с ней глазами. Меня подмывало сказать «нет», но я сдержалась. Я больше не злилась на нее, по правде говоря. Она всего лишь высказала предположение, которое сделали все остальные, включая полицию. Все, кроме меня.

– Да, между нами все в порядке.

– Хорошо. – Карен открыла шкафчик и смущенно осмотрела его содержимое. – Похоже, на завтрак я могу тебе предложить хлопья «Лаки Чармс» или «Олл-Бран»[16].

Я не смогла удержаться от смеха.

– И кто у вас питается «Лаки Чармс»?

– Ну, может, я и не могу спать как подросток, но запросто сочетаю нездоровую пищу с самыми вкусными хлопьями, – призналась Карен.

– А как же те, что с отрубями?

– Ной пытается меня перевоспитать. Тщетно, но я все равно позволяю ему попробовать. Хочешь, чтобы тебя тоже перевоспитали? – Она помахала передо мной лаконичной коробкой в шутливом искушении.

– От «Лаки Чармс» не откажусь. Я готова съесть все что угодно, если к этому прилагается кофе.

– Вкусный и крепкий, – пообещала Карен.

Когда я села за стол, в голове возник вопрос, который мучил меня еще ночью: собираются ли меня познакомить с моим дедушкой? Я не ожидала увидеть его прошлым вечером по приезде, решив, что в столь поздний час он уже спит. Но теперь, когда наступило утро, мое любопытство снова пробудилось. Насколько я помнила, Карен даже не показала мне его комнату.

– А где мой дедушка?

– Что? – Карен быстро подняла глаза, отрываясь от газеты «Уолл-стрит джорнал».

– Я думала, он живет с вами. Мама всегда говорила, что он с вами в Бостоне.

– О, – Карен отложила газету и посмотрела на меня поверх очков для чтения. – Думаю, ты неправильно поняла. Твой дедушка не живет с нами в одном доме. Он находится в стационарном медицинском учреждении за пределами города. Что рассказывала тебе мама о… состоянии здоровья твоего дедушки?

– На самом деле не так уж и много. В детстве я расспрашивала ее о нашей семье, прежде чем поняла, что она не любит об этом говорить. Она сказала, что у него деменция и он ничего не помнит, потому и не возила меня к нему, когда я просила.

Карен просто кивнула. Я почувствовала легкий укол вины, когда поняла, что и ей, должно быть, тяжело говорить об этом. Тем не менее это не помешало мне продолжить разговор о деде.

– И часто вы с ним видитесь? – спросила я, возвращая пустую миску в раковину.

– Конечно, я навещаю его так часто, как только могу, хотя нетрудно догадаться, что этого явно недостаточно, ведь работа у меня сумасшедшая. Как дочери мне бы хотелось стать лучше. Но, как верно заметила твоя мама, у него помутился рассудок; он даже не может вспомнить, кто я такая, поэтому я стараюсь не корить себя.

– Он где-то поблизости?

– Да, относительно. В Винчестере, примерно в получасе езды отсюда. – Она помолчала, а затем добавила: – Он был хорошим человеком. Любил своих девочек, и я уверена, что тебя тоже полюбил бы. Мне жаль, что ты так и не узнала его.

Внезапный переход на прошедшее