Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 65
– А она бы не бросила?
– Не знаю. Я думал и сейчас думаю, что сестра – прагматичный человек, на такой поступок не способна. Слишком дорого ей достались слава и то положение, которое она занимает. И ребенка она любит больше жизни.
– А Перцев чего?
– Ответил в том духе, что женщины способны еще и не на такие безрассудства. Словом, я сделал много набросков, на мой взгляд неплохих. Но Игорю Перцеву мои картинки не понравились. Он меня мурыжил целую неделю, заставлял придумывать новые наброски. И браковал их. В конце концов, я сделал хорошую картинку: корабль под алыми парусами. Идея старая, но что нового можно тут придумать? Сердце, проколотое стрелой? Неожиданно этот кораблик Игорю понравился. Я дал ему адрес тату салона в Москве, где можно сделать качественную наколочку. Перцев оставил деньги и навсегда пропал из моей жизни. Больше к его телефону никто не подходил.
– Этот Перцев коммерсант?
– Наверное, – пожал плечами Петрушин. – Крутой прикинутый мужик. В жизни таких людей нет ничего невозможного.
– А как же муж Узюмовой?
– Он вернулся в конце весны. – Петрушин подобрал с земли гладкий камушек и стал перебрасывать его из ладони в ладонь. – Я съехал за день до его возвращения. Пару дней отирался в городе, а потом сорвался и поехал на лиманы. Погода установилась отличная. От тех денег, что отслюнявил Перцев, осталось совсем немного, но хватит, чтобы прожить до осени. Ведь мне много не надо. Решил, что в сентябре доберусь до Москвы, свяжусь с сестрой и как-нибудь устроюсь. Не бросит же она меня на улице с голоду подыхать. Ну, по большому счету так и вышло. Сентябрь. И я еду в Москву в компании с адвокатом, которого нашла моя сестра. Вот ведь как бывает. Странно все это.
– Тебя что-то не устраивает? – спросил Радченко.
– Ну, как подумаю, что надо идти сдаваться ментам, пусть даже с адвокатом. Тошно становится. Как пить дать, определят в СИЗО. И начнется мотня. Допросы, допросы. А ты сиди и доказывай, что не верблюд. У меня другая мысль есть. Если Ольга не станет жадничать. Короче, в Москве можно достать паспорт на чужое имя. Я бы скрылся с глаз долой, начал новую жизнь. Перебрался бы на Украину или еще куда. Мир большой. Через пару лет об этой истории никто не вспомнит. И обо мне тоже.
– Ну, насчет документов это не ко мне, – покачал головой Радченко. – Я не фармазонщик. А как быть: доказывать, что ты не верблюд, или дальше прятаться, – решай сам.
– Посоветуй.
– Я бы поборолся за свое имя и за свою жизнь. Существовать по чужим документам, надеяться на сестру. А если вся эта история вылезет наружу? Подумай, пока есть время. Кстати, нам пора, скоро Москву дадут.
Радченко поднялся на ноги, перебросил через плечо куртку и направился к почте.
Дома никто не брал трубку, у родителей почему-то тоже никого. Ладно, предки могли уехать на дачу. А куда делась жена? В это время она всегда дома. Опустив трубку, Радченко вышел из кабинки, в задумчивости остановился у стойки и попросил оператора соединить его с юридической фирмой «Саморуков и компаньоны». Он подождал, пока женщина записала несколько цифр, снова вошел в кабинку. Подождал еще пару минут, пока не услышал два длинных гудка и голос Юрия Семеновича Полозова:
– Это я, – выдохнул Радченко. – Жив и здоров.
– Господи, Дима! – Сейчас Полозов наверняка поднялся из-за стола: в минуты душевного волнения хозяину фирмы никогда не сиделось. – Дима… Я думал, то есть мы думали… Черт. Вчера целый вечер решали, что делать, где тебя искать.
– Сам нашелся. – Радченко приоткрыл дверь ногой, потому что в кабинке стояла нестерпимая духота. – Но весь фокус не в том, что я жив. Фокус в том, что рядом со мной Олег Петрушин. Он тоже жив и здоров. И готов отправляться со мной в обратную дорогу.
– Я всегда верил в тебя. – Полозову, кажется, не хватило дыхания. – Черт побери, Дима. Вот это сюрприз. Это все меняет. Где ты?
Радченко рассказал, что нелегкая занесла их в Крымск. Они остались без денег, без документов. Находятся в здании почты по такому-то адресу и не знают, куда направить стопы. Полозов не дослушал:
– В тех краях у меня есть свой человек, некий Усенко Виталий Наумович. – Полозов продиктовал адрес. – Раньше работал в Новороссийске, в прошлом году вышел на пенсию и переехал поближе к сыну. Сейчас Усенко у нас числится нештатным юристом. Короче, отправляйтесь к нему. Старик знает всех больших людей в этом чертовом городе. Он поможет с деньгами и билетами. Сделает все, что нужно. Сейчас позвоню, и все будет тип-топ.
– Сначала позвоните. Может, его и дома нет.
Радченко наблюдал, как старушка, только что составлявшая телеграмму, расплатилась и вышла из дверей, потом вернулась, о чем-то спросила оператора и наконец убралась. Хлопнула дверь, бабушка исчезла. На стуле перед письменным столом елозил Петрушин, других посетителей не было. Он нервничал, перебрасывая из ладони в ладонь камешек, часто промахивался. Подбирал камень с пола и снова подбрасывал его правой рукой и ловил левой.
– Мой человек на месте, – прокричал в трубку Полозов. – Мы хотели Усенко подключать к поискам тебя, пропавшего без вести. Он ждет звонка. Он на стреме. Кстати, ты нашел дневник, который вел Петрушин?
– Нет. Он говорит, что тетрадки у него нет. А подробности я не уточнял. Но я нашел самого Петрушина. Разве этого мало?
– Все нормально, Димыч. Про тетрадку я так спросил, просто вспомнилось. Ты не переживай, выкини из головы все проблемы и привези Петрушина в Москву. А дальше моя забота.
– Последний вопрос. Куда делась Дунаева? Брат хочет поговорить с сестрой, а я не знаю, где ее искать.
– С Рублевки она съехала. Временно. – Полозов продиктовал номер мобильника: – Записал? Ах, да. У тебя же почти абсолютная память. Жму руку, Димыч. Ты молоток. Просто не ожидал. Кстати, из головы вон. Черт, вечно забываю самое важное: у тебя сын родился. Вес три килограмма с копейками.
– Что-то? Плохо слышно.
Ошарашенный известием, Радченко хлопал ресницами. Казалось, по голове ударили пыльным валенком. А в тот валенок для веса положили пару кирпичей. Радченко машинально отметил, что Петрушин по-прежнему сидит на том же месте, перебрасывая камешек из руки в руку. Сквозь пыльную витрину были видны залитый солнцем узкий переулок, кирпичный дом с мансардой на другой стороне и участок, отгороженный глухим забором. Вот рядом с домом остановились «Жигули». Из машины вышли два незнакомых парня.
Только подъезжая к месту, Безмен увидел, что лавочка перед почтой пуста. Но сквозь витрину он увидел человека в тельнике, сидевшего у стола. Человек сгорбился и уперся локтями в колени. Безмен молча кивнул своему спутнику и первым вышел из машины. В правой руке он зажал пистолет, сверху прикрыл оружие кепкой, что снял с водителя грузовика. Косому, одетому в поношенную майку и грязные джинсы, негде было спрятать ствол. Поэтому он просто сунул пистолет под ремень. Безмен перешел дорогу, остановился, ожидая, когда приятель нагонит его, чтобы войти вместе.
– Мальчик родился? – тупо переспросил Радченко, хотя уже давно знал, что родится именно мальчик. – Три с копейками – это сколько?
– Сам его взвесишь и узнаешь. Ну и везет тебе. Черт побери, мне так никогда не перепадало. Все одно к одному. Сейчас составим бумагу, выпишу тебе премию. Чтобы купил сыну подгузники. Я сам детей никогда не нянчил, но специалисты говорят, что в младенчестве они обильно мочатся. Готовься к бытовым неудобствам.
– А почему так рано? – оборвал Радченко. – Жена должна родить через две недели.
– Это ты у меня спрашиваешь? – Полозов хохотнул. – Сделал ребенка, а вопросы ко мне? Ты в провинции совсем прокис, парень. Я всегда говорил, что на периферии талантливые люди быстро угасают и засыхают. Ничего, в Москве наверстаешь упущенное. И опять расцветешь.
Радченко увидел, как дверь приоткрылась и хлопнула. В помещение зашли те парни, что подъехали на «Жигулях». Петрушин, сидевший спиной к двери, повернул голову на звук. Безмен бросил на пол кепку, прикрывавшую пистолет. Хлопок выстрела. Петрушин замер. И стал медленно сползать со стула, камешек выпал из его раскрытой ладони. Безмен сделал шаг к своей жертве, словно боялся промахнуться, дважды нажал на спусковой крючок. Женщина-оператор, сидевшая по другую сторону стойки, поднялась на ноги, вскрикнула и бросилась к двери, ведущей в подсобное помещение. Чтобы повернуть ключ, торчавший из замочной скважины, не хватило секунды. Косых выстрелил ей в спину. Женщина коротко вскрикнула и опустилась на колени.
Радченко успел подумать, что он выиграл несколько драгоценных секунд. Убийцы вошли с улицы, залитой солнечным светом, в полутемное помещение почты. Глаза не привыкли к полумраку. Они увидели лишь Петрушина и почтальона за стойкой. А контур человеческой фигуры сквозь полированное стекло будки почти незаметен. Левой рукой Радченко опустил трубку на рычаг, правой вытащил пистолет из внутреннего кармана брезентовой куртки.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 65
