Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 83
всего этого на самом деле не существует. Заставляй себя хотеть даже чувствуя от того стыд. Заставляй хотеть, хоть знаешь, что даже земля под твоими ногами и небо над твоей головой – просто вопросы без ответов, а значит, в любой момент могут обернуться самым злым обманом. Заставляй хотеть, понимая, что за всю свою жизнь ты не получил ответа ни на один свой вопрос. Заставляй хотеть больше чем когда-либо. Потому что потерять эти ориентиры означает потерять основу чего-то сугубо человеческого внутри себя. Заставляй себя мечтать о любви, дружбе, уютном доме в кредит, отпуске на Средиземном море, новом холодильнике и мурчащем коте в своих ногах морозным зимним вечером.
– Я ведь это и делаю, – сказал я.
– Нет. Ты только делаешь вид.
– Мне нужно знать.
– Не нужно. Тебе нужна Необходимость. И если ты хочешь совета: цепляйся за Нее двумя руками и зубами. Цепляйся до последнего. Усмири гордыню, потому что нет в гордыне ничего героического. Нет ничего героического в том, чтобы отвергнуть участие в жизни. Я тебе это гарантирую.
– А Мученик?
– О, Мученик и ему подобные в рабстве. Они зависимы от Необходимости, как от наркотика. Они добровольно надели кандалы и упали Ей в ноги, потому что даже представить себе не могут, что Она перестанет их замечать. Они готовы быть Ей потехой до конца своих дней. Они и сами понимают, что они рабы Необходимости, но в попытках опровергнуть это, в попытках доказать, что их жизнь праведная и священная война, находят страсть столь сильную, что и с другими страстями совладать уже нет сил. А там, где есть страсть, открытая страсть, обращенная наружу, всегда открывается самое яростное и отчаянное участие в жизни. В следующий раз, когда встретишь Мученика, найди в себе силы обнять его. Думаю, около часа он не оторвет свою голову от твоего плеча и рубашка твоя будет мокрой насквозь от его слез. Ибо жаждет любви человеческой, и сердце его рвется от желания разделить с кем-то свою любовь, которая за долгие годы взаперти становится похожа на раковую опухоль.
– И много ты встречал таких, как Мученик?
– Предостаточно, – ответил Ричи и застегнул свой рюкзак.
Я понял, что разговор наш подходит к концу.
– А ты? Один такой?
– Не один. Но один из единиц.
– А тех, кто все прекратил и принял Ее как данность – их много?
– Очень мало. Умных людей всегда было мало. Хотел бы я, чтобы ты был из их числа. Ведь иногда, и ты сам это знаешь, поражение куда величественнее победы.
Он встал и притоптал потухший огонь. Затем повернулся ко мне и посмотрел мне в глаза почти с мольбой.
– Прекрати, – сказал он. – Ты прав: это действительно не просто в одно время в одном месте. Я хотел помочь тебе. Прекрати. Она может быть страшным врагом, но может быть и отличным другом. И это лучше, чем стать ее рабом.
Но я не мог ему этого обещать. А дать пустое обещание не нашел в себе совести.
– Я не могу, – честно признался я.
Он усмехнулся и протянул мне руку.
– Тогда иди домой и хорошенько отоспись. Потому что уже вечером тебе снова в бой.
Я встал и пожал ему руку.
– Спасибо. По крайней мере, отрицать очевидное больше не придется.
– Ну, так что? – сказал Ричи, закидывая рюкзак на плечо. – Она действительно совершенна?
Наглый и провокационный вопрос.
– Она не совершенна, – сказал я, пока Ричи сосредоточил долгий взгляд на востоке, где вот-вот должно было появиться солнце. – У нее есть слабое место, и ты его нашел. Но глядя на тебя, глядя на твою тоску по тому, что ты назвал участием, я не хочу идти твоим путем. Или путем Мученика. Или путем тех, кто все это оставил и сдался. Я хочу найти свой путь, и стать себе богом.
Ричи хлопнул меня по плечу, и пошел прочь.
– Истину говорю тебе: Господь рад был бы не быть Господом, – сказал он на ходу.
Я почему-то был уверен, что мы еще встретимся.
Глава одиннадцатая
День 5. Вечер
Даже не помню, как я добрался до дома. Уже после, когда я проснулся и все еще лежал в постели, стараясь не обращать внимания на головную боль, картинки из моей утренней прогулки отрывками всплывали в памяти. Седое и хмурое утро, безлюдные улочки Старого города, многозначительные взгляды редких прохожих на Главной улице. А еще я помнил, что меня терзала бесконечность этого пути. Мокрый и грязный с головы до ног, хмельной и уставший, я шел, едва не срываясь на бег, и каждая минута этой ходьбы казалась мне часом, в течение которого я преодолевал участок пустыни под палящим солнцем и без капли воды. Помню, что хотелось выпить, после того как Ричи раздразнил меня своей водкой, но купить в такую рань алкоголь было просто негде, что и к лучшему, потому что мое пристрастие к спиртному в течение двух последних дней грозило перейти в привычку. Помню, как вошел наконец в свою квартиру, сбросил с себя вещи, и минут пятнадцать стоял под душем, и, должен признаться, не мог контролировать слезы, которые текли из моих глаз – немые слезы без плача. Потом, помню, как съел две сосиски без хлеба и рухнул на кровать, даже не расстелив ее, и засыпал с дрожью в теле и истерично дергающейся стопой правой ноги.
Ты не совершенна.
Эти слова я шептал, пока мозг не отключился. А во сне видел одно и то же видение, от которого просыпался, не понимая, что проснулся, и в которое вновь окунался, не понимая, что снова сплю. В видении этом я стоял на коленях со связанными за спиной руками и склоненной на плаху головой, а над головой этой, огромных размеров палач в красном плаще и с черной маской на лице, уже занес таких же огромных размеров топор, который должен был отсечь мою голову за какую-то долю секунды. Не было никакого эшафота, и казнь проводилась на Центральной площади Лоранны, напротив парка, с которым она была разделена Главной улицей. Площадь была наполнена людьми, окружившими нас с палачом плотным кольцом, а чуть в стороне стояла небольшая трибуна, на которой я мог разглядеть трех человек в черных мантиях, и людьми этими были Картон со своей коробкой на голове, господин Асфиксия и в центре Червоточина. Она стояла с поднятой вверх рукой, готовая вот-вот опустить ее, дав тем самым палачу сигнал к действию, и я понимал, что
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 83
