– Вовсе нет. – Он запнулся от волнения. – Я был рад, что вы зашли.

Она усмехнулась, будто он сказал что-то забавное.

Несколько шагов они прошли молча. Магнус ломал голову, о чем бы заговорить. В ушах стучала кровь – как в те дни, когда он слишком долго полол турнепс под палящим солнцем, согнувшись над мотыгой и задыхаясь от натуги.

– Завтра в школу, – вдруг сказала она. – Каникулы кончились.

– Тебе нравится учиться? – спросил он.

– Не особо. Скукота.

Он не знал, что ответить.

– Мне тоже не нравилось, – наконец выдавил он. Потом добавил, просто чтобы продолжить разговор: – Где ты сегодня была?

– Не сегодня. Вчера. У друзей. Там была вечеринка. Меня подбросили до остановки.

– А Салли почему не с тобой?

– Ей не разрешают. Родители строгие.

– Хорошая была вечеринка? – спросил он с неподдельным интересом.

Сам он редко бывал на вечеринках.

– Ну, знаешь…

Она умолкла.

Магнусу показалось, что она вот-вот откроет какой-то секрет. Они дошли до тропинки, по которой ему нужно было подниматься к дому, и остановились. Он думал, что она продолжит говорить, но она просто стояла. Сегодня ее глаза не были ярко накрашены, осталась только размазанная черная подводка, будто Кэтрин не смывала макияж с прошлой ночи. В конце концов он заговорил сам:

– Не хочешь зайти? Выпьем по стаканчику, согреемся. Или чаю?

Он и не надеялся, что она согласится. Воспитанная девочка – это было очевидно. Наверняка ее учили не ходить одной в дом к незнакомцу. Но Кэтрин смотрела на него, оценивая предложение.

– Для выпивки как-то рановато, – сказала она.

– Тогда чаю? – Его лицо расплылось в той самой дурацкой ухмылке, которая всегда бесила мать. – С шоколадным печеньем.

Он уверенно зашагал к дому, зная, что Кэтрин последует за ним.

Дверь он никогда не запирал и распахнул ее перед Кэтрин, пропуская девушку вперед. Пока она отряхивала снег с ботинок, он огляделся. Кругом было тихо. Никто не видел, что к нему пришла эта прекрасная гостья. Его сокровище. Его ворон в клетке.

Глава 4

Фрэн Хантер предпочитала не использовать машину, если нужно было съездить куда-то недалеко. Она беспокоилась о глобальном потеплении и хотела внести свой вклад в борьбу с ним. У нее был велосипед с детским сиденьем для Кэсси, который она привезла с собой на пароме «Нортлинк», когда переезжала. Она гордилась тем, что путешествовала налегке, а велосипед был единственным громоздким предметом в багаже. Но в такую погоду велосипед не годился. Сегодня она укутала Кэсси в комбинезон, куртку и резиновые сапоги с зелеными лягушками и повезла ее в школу на санках. Пятое января – первый день нового учебного семестра. Когда они вышли из дома, на улице еще даже не рассвело. Фрэн знала, что миссис Генри и без того не особо ее жалует, и не хотела опаздывать. Ей не нужны были новые многозначительные взгляды и приподнятые брови, разговоры других мамочек за спиной. Кэсси и так непросто вписаться в школьный коллектив.

Фрэн снимала небольшой дом недалеко от дороги в Леруик. Он стоял рядом с суровой кирпичной часовней и выглядел скромно по сравнению с ней. В доме было три комнаты и маленькая ванная, пристроенная сзади. В основном Фрэн с Кэсси проводили время на кухне, почти не изменившейся с момента постройки дома. Печку топили углем, который привозили из города раз в месяц на грузовике. Была и электрическая плита, но Фрэн нравилось пользоваться старой печкой. Так романтично… Рядом с домом не было участка земли, хотя когда-то он составлял часть фермы. В сезон его сдавали отпускникам, и к Пасхе Фрэн нужно было решить, что делать дальше. Хозяин намекнул, что мог бы продать дом. Она уже начала считать его своим – местом, где можно жить и работать. Два мансардных окна в спальне выходили на Вороний мыс. Она могла бы превратить эту комнату в мастерскую.

В сером свете зари Кэсси болтала, а Фрэн автоматически отвечала, но мысли ее блуждали далеко.

Когда они обогнули холм у Хиллхеда, солнце уже вставало, отбрасывая длинные тени на снег, и Фрэн остановилась, чтобы полюбоваться видом. Она видела воду и мыс вдали. Она подумала, что поступила правильно, вернувшись сюда. Это лучшее место для воспитания ребенка. До этой минуты она и не осознавала, насколько сомневалась в своем решении. Она так хорошо играла роль напористой матери-одиночки и почти поверила, что такая и есть.

В свои пять лет Кэсси была такой же пробивной, как мать. Фрэн научила ее читать до школы – и миссис Генри этого тоже не одобряла. Девочка бывала шумной и своенравной, и иногда даже Фрэн, презирая себя за эту ужасную мысль, задавалась вопросом, не породила ли она чудовище.

– Было бы неплохо, если бы Кэсси иногда слушалась с первого раза, – холодно сказала миссис Генри на первом родительском собрании. – Без подробных объяснений, почему я прошу ее что-то сделать.

Фрэн, ожидавшая услышать, что ее дочь гений и радость для учителя, чувствовала себя униженной. Она скрыла разочарование, пылко выступив в защиту своей философии воспитания. «Дети должны уверенно принимать собственные решения, бросать вызов авторитетам», – сказала она. Последнее, чего она хочет, – это покорного, безвольного ребенка.

Миссис Генри внимательно слушала.

– Тяжело, наверное, одной воспитывать ребенка, – сказала она, когда Фрэн выдохлась.

Кэсси, восседающая на санках, как русская княжна, заерзала.

– Что случилось? – потребовала она ответа. – Почему мы остановились?

Внимание Фрэн привлекли контрастные цвета – сюжет для картины, но она потянула за веревку и двинулась дальше. Как и учительница, она пребывала во власти непререкаемых требований Кэсси. На вершине холма она остановилась и вскочила на санки сзади. Крепко держась за веревку, она обхватила дочь ногами, оттолкнулась от снега пятками и пустила санки вниз. Кэсси завизжала от страха и восторга. Они подпрыгивали на ледяной колее, набирая скорость. Холод и солнечный свет жгли Фрэн лицо. Она дернула за левую веревку, направляя санки в мягкий сугроб у стены школьного двора. «Ничто не сравнится с этим ощущением, – подумала она. – Лучше ничего и быть не может».

На этот раз они пришли рано. Фрэн не забыла библиотечную книгу Кэсси, ланч-бокс и сменную обувь. Она отвела дочь в раздевалку, усадила на скамейку и сняла с нее сапоги. Миссис Генри приклеивала к стене класса цифры. Она стояла на столе, но все равно не могла дотянуться. На ней были брюки из синтетики, слегка лоснящиеся, вытянутые на коленках, и вязаный кардиган с норвежским узором. Фрэн обращала внимание на одежду. После университета она работала ассистентом