Африканец указал на испещренную дырами стену в глубине здания. Ордуньо направился туда и вдруг уловил какое-то движение. Обернувшись, он увидел, что у металлического бака никого не было. На лестнице послышались торопливые шаги, и Ордуньо понял: времени мало. Хоть он и был без формы и сказал, что ищет знакомую проститутку, они, скорее всего, догадались, что он полицейский. А полицейским здесь не были рады.

Он сразу увидел Дели: она, съежившись, сидела в закутке, который, судя по трубам на стене, раньше служил туалетом. Дели поднесла зажигалку к куску фольги, и пламя выхватило из темноты ее потерянное лицо. Наркотический транс саваном окутывал девушку, стирая ее красоту. На ней была старая футболка; возможно, в ней она и ушла из тюрьмы. Ниже пояса Дели была голой. Ордуньо огляделся: на полу дремало несколько человек, какой-то беззубый мужчина рылся в бумажнике, наверняка краденом. Кому-то из них, а может, охранникам-африканцам Дели предложила свое тело в обмен на героин.

– Дели, я Ордуньо. Парень Марины, вы с ней познакомились в Сото.

Наркотики уже начали действовать, и Дели не могла сфокусироваться на лице Ордуньо.

– Отвали, – пробормотала она.

– Я тебя не трону. Разве тебе не хочется уйти отсюда в место получше? У меня снаружи машина, я могу отвезти тебя в отель, оплачу номер.

– Думаешь, я тупая? Ничего не бывает за просто так…

– Я хочу с тобой поговорить. Я знаю, что ты не убивала того журналиста. Сейчас ты на свободе, но скоро тебя упекут в тюрьму на двадцать лет, это несправедливо.

Ордуньо наклонился к ней, взял за предплечья и попытался поднять. Она завизжала и стала отбиваться. Шум напугал посетителей притона, и вскоре в помещении остался только беззубый; он не сводил глаз с Ордуньо.

– Доверься мне.

– Я знаю, кто ты. Марина мне про тебя рассказывала. Говорила, ты красивый. Это правда. Эта дура думает, что ты ее дождешься…

Ордуньо подхватил Дели под мышки и с трудом поставил на ноги; она не прилагала ни малейших усилий, чтобы ему помочь. Думать о Марине и об обещаниях, которые он ей дал и которые было все труднее выполнять, Ордуньо не хотелось.

– Я шлюха, но подсаживаться на наркоту не хотела, мне это не нравится. – Дели вдруг разрыдалась. – Меня заставляли продавать клиентам героин и кокаин, а они меня угощали, и вот… Под наркотой не холодно, ты знал? Ни холода, ни голода не чувствуешь… Все тебе улыбаются, называют красоткой, говорят, что ты сможешь заработать, на улице-то жить тяжело… У меня не было документов… Если бы только у меня были документы…

Перетаскивая Дели к лестнице, Ордуньо вслушивался в ее беспорядочный монолог. Без документов ей не оставалось ничего, кроме как стать проституткой; сутенер не только забирал процент, но и заставлял ее торговать наркотиками. Ордуньо чувствовал, что за ними следят. Ему казалось, что все здание скрипит, будто готовясь зашевелиться. Он продолжал разговаривать с Дели, скорее чтобы не дать ей уснуть, чем в надежде добиться внятного ответа.

– Кто втянул тебя в историю с журналистом?

– Полицейские. Они хорошо со мной обращались, но кто же дает наркоманке полкило? Они сами виноваты. Я его потеряла, или у меня его украли, или… или я сама его скурила.

Ее смех походил на скорбный вопль.

– Отойди, – сказал Ордуньо тучному африканцу, который загородил им проход. Раньше его тут не было; видимо, вызвали специально.

– Эту шлюху ты не заберешь. Она моя.

– Заберу.

– Я же сказал: она остается.

Вокруг появилось еще несколько силуэтов. В кармане куртки Ордуньо сжимал пистолет; с его помощью он надеялся расчистить себе путь.

– И я должна была вернуть им долг, надо было просто пойти в «Гетеры» и…

– Заткнись! – Африканец дал Дели пощечину.

Возможно, это было неправильное решение, но Ордуньо инстинктивно выхватил пистолет и приставил его ко лбу африканца.

– Не трогай ее.

– Давай, всади в меня пулю. Думаешь, после этого тебе удастся выйти отсюда? Ты тут не единственный с пушкой.

– Оставь меня, я не хочу уходить, – пробормотала Дели, пытаясь высвободиться из рук Ордуньо. – Они обо мне позаботятся.

– Это правда, мы позаботимся о Дели. Мы всегда о тебе заботились, правда, красотка?

Ордуньо огляделся, оценивая обстановку. Рядом стояли несколько мужчин; еще один сидел на лестнице; в руках у него что-то поблескивало. Пистолет. Ордуньо понимал: сейчас ему Дели не увести. Он осторожно опустил ее на пол. Теплое дыхание девушки коснулось его уха, она прошептала:

– Я должна была отдать долг, и на меня повесили этого журналиста… Но меня вытащат…

– Кто убил журналиста?

– Полицейский без уха…

Африканец схватил его за локоть и оттолкнул. Ордуньо поднял пистолет:

– А ну отвалите, если не хотите, чтобы сюда приехал спецназ. Дели пойдет со мной.

– Нет, – пробормотала девушка. – Они обо мне позаботятся.

Ордуньо понимал, что затевать перестрелку глупо. Он посмотрел на Дели: та прижималась к африканцу, словно уличная кошка, жаждущая ласки. Ордуньо стало не по себе: он чувствовал, что подверг девушку опасности, хотя большую часть их разговора никто не слышал. Он убедил себя, что вернется за Дели завтра – с ордером и опергруппой.

Здание он покинул без проблем. На улице уже стемнело. Ордуньо сел в машину и резко рванул с места. Всю дорогу он вспоминал сбивчатый рассказ Дели. Значит, автор конспирологической чуши Амансио Руис в одном из своих расследований все-таки приблизился к правде, и за это одноухий полицейский его убил. Тот самый полицейский, который каждый день патрулирует Вильяверде вместе с Рейес.

Глава 31

Рядом с площадью Оперы находился ресторан итальянца Бруно, бывшего актера, который готовил лучшую в Мадриде пасту. По вечерам он иногда брал гитару и исполнял песни пятидесятых, а гости хором подпевали. Элена вспомнила, как любила караоке, и присоединилась к поющим песню Ренато Карозоне:

– Ты хочешь быть американцем! / Американцем! Американцем! / Но ты родился в Италии! / Послушай меня, / Ничего такого не надо делать, / Окей, неаполитанец…

Сарате пил вино, но Элена подавила желание заказать рюмку граппы. Вернувшись из Алуче, они решили поужинать в ресторане, а не разогревать очередную замороженную лазанью.

– У тебя прекрасный голос. Что, если нам уйти из полиции? Ты станешь певицей, а я твоим менеджером.

– Или будешь петь на бэк-вокале.

– Менеджер из меня выйдет лучше, поверь. Или телохранитель – стану защищать тебя от фанатов.

Оба расхохотались. Давно они так не смеялись. По негласному соглашению, они