Павлик не отстал. Кроме извинений у него были вопросы, почему другие соседи не вмешались, почему не поймали гадёныша, пока он был во дворе.

– Ты тут новенький, пока не лезь в это! – огрызнулись на него.

Старику задрали штанину, там были не только свежие кровавые синяки от капкана, а ещё и длинные шрамы, почти зажившие раны. Нога деда была изувеченной, словно он уже не в первый раз попадался в этот капкан.

Соседи заботливо юлили вокруг, ничему не удивлялись и ни о чём не спрашивали. Для них происходящее было привычным делом.

***

В другое воскресенье с утра шёл дождь. Павлик увидел через окно балконной двери женщину в доме напротив. Думал ему показалось, и не боясь промокнуть, он вышел на балкон посмотреть.

Всё так и было: соседка встряхивала простыни и развешивала на бельевой верёвке. В такой дождь, на неостеклённом балконе? Да это же бессмысленно!

Внизу привычно ходил мужик, сжав кулак правой руки. В другой руке у него была намокшая папироса, но он её мусолил, делая вид, что курит. По заведённому порядку на крыльце появился дед. В лёгкой одежде и без зонта он прошёл через двор и сел на скамейку. Вода ручьями стекала с его бороды.

Павлик посмотрел на часы – как обычно, одиннадцать пятьдесят восемь.

«Что за цирк?», – думал он, и губы сами растянулись в улыбке. Парень думал, что и мальчишка появится во дворе, но его нигде не было.

Прошло совсем немного времени. Женщина сняла обратно промокшие простыни. Мужик исчез, дед, хромая сильнее чем всегда, потащился к себе домой.

Павлик подумал: а чего же он сам стоит, прислонившись животом к перилам? Так заворожило его это зрелище, что он и не заметил, как весь промок под ливнем.

***

Однажды вечером Павлик проверял почтовый ящик. Ждал квитанцию за коммуналку, а нашёл незапечатанный конверт без подписи. В том конверте были деньги – несколько красных купюр. Парень подумал, что кто-то сунул ему это по ошибке, а потом увидел, как соседская бабка достала из своего ящика такой же конверт, пересчитала деньги и сунула себе за пазуху.

– Что это такое? – спросил Павлик. – Кто подложил мне деньги?

– Дают – бери, – ответила бабка и поплелась к себе.

Парень сунул конверт обратно в ящик. Чужие деньги были ему не нужны.

***

Павлику уже стало привычно каждое воскресенье наблюдать одно и то же. Соседка вешает бельё, мужик ходит и курит, старик хромает до скамейки. В двенадцать все расходятся. Как по часам. Привычно и страшно. Это казалось странными и бессмысленными ритуалами. Зачем соседи повторяют одни и те же действия по воскресениям, как механические куклы?

В тот день после ритуала, девочка-подросток увидела Павлика на балконе и попросила его прийти на помощь соседу, с которым случилась беда.

Павлик, как сказали, прихватил полотенца и спустился в подъезд.

Молодой парень истекал кровью на ступеньках. И лицо, и руки, и тело были в ранах. Соседи уже вызвали скорую и помогали остановить кровь.

– Что случилось? – спросил Павлик.

– Упал на битое стекло, – ответили ему.

Павлик увидел, что на нижней ступеньке натянута верёвка на уровне стоп, а весь пол усеян разбитыми бутылками. Не заметить ловушку было почти невозможно. Неужели сосед спускался по лестнице и просто позволил этому случиться? Как тот хромой дед сунул ногу в капкан.

– Люди, а вам правда всё равно откуда взялось битое стекло на полу? – не выдержал Павлик. – Вы видели того белобрысого мальчишку? Вы не думаете, что это он всё устроил?

– Остынь! – сказала девочка-подросток. – Мы знаем!

– Что значит «остынь»? – возмутился Павлик. – Мелкий садист тут развлекается, а вы принимаете это как данность?

– Мы ничего не можем с этим сделать, – ответила девочка.

Сам пострадавший только вздрагивал от боли. Он не матерился, не ругался, на его израненном лице не было злости, скорее он был немного расстроен.

К Павлику подошёл мужик, который гулял во дворе по воскресениям.

– Ладно, пойдём я тебе всё объясню, – сказал он.

Павлик удивился, заметив, что его правая рука двигалась нормально. Она не была парализована, мужик ей владел так же хорошо, как и левой.

Павлик проследовал на улицу вслед за мужиком. Они уселись на скамейку.

– Можешь звать меня дядя Яша, – сказал мужик.

Павлик представился. Сосед начал рассказывать:

– Итак, Паша, ты уже понял, что в жизни нашего «квадрата» есть особенности. Почему так происходит, я тебе не объясню, мы сами всего не знаем. Просто здесь такое место, и в нём действуют определённые законы. Каждое воскресенье с одиннадцати утра до двенадцати дня для всех нас начинается «цикл». Мы делаем всё то, что делали в этот час в первое воскресенье, когда тут поселились. Ничего в этом изменить мы не можем. Всё происходит само по себе. Кто спускался по ступенькам – тот спускается по ступенькам, кто спал – тот спит. Так целый час. Наша Тамара по воскресеньям вешает бельё на балконе, дед Иван выходит посидеть на скамейке, а я выгуливаю собаку, которой у меня давно нет. К слову, на животных «циклы» не действуют… Но это не важно. Ты видел, что я хожу от куста к кусту и, как будто держу поводок в руке. Видел же?

– Я не понимаю, зачем вы это делаете, – сказал Павлик.

– Говорю тебе: мы это не сами – это наш «цикл», – отчаянно старался объяснить дядя Яша. – И пока мы в «цикле» сюда приходит этот «ангелочек». Никто не знает, кто он такой и зачем он устраивает нам эти издевательства. Никогда не угадаешь, кого он выберет для своих игр. Иногда мальчишка придумывает новые пытки, а иногда повторяет старые. Сколько раз он мне иглы в задницу пулял. Нравится ему издеваться!

– И для вас это нормально? – спросил Павлик.

Дядя Яша поднял глаза к небу.

– А какой у нас выбор? Это наш дом, откуда мы никуда не денемся.

– Что значит «никуда»? – Павлик не понимал, что это за обречённость такая.

– Давай покажу кое-что… Пошли, – дядя Яша подвёл Павлика к пыльному окну на первом этаже и сказал заглянуть туда.

Павлику было неловко смотреть в чужие окна, но любопытство одержало верх.

В том окне на подоконнике стояли засохшие цветы в горшках. Было видно неприбранную комнату. Павлик не понимал, что он должен был там увидеть, а потом за окном возникла ужасная старуха… Парень перепугался. Нет, не старуха! Молодая женщина, только ужасно истощённая. Не лицо, а череп, кожа повисла, глаза, как блюдца, одежда грязная.

Женщина глянула на Павлика, в её взгляде