– Раскусили? Что ты несешь? Ты не способна видеть дальше торгового центра, а все, что тебя волнует, это твоя укладка… Повзрослей, наконец, Паула, в жизни есть нечто большее. Проснись. Ты бедная богатая девочка, но реальность – совсем не то, что тебе продали родители. Повзрослей! Ты закончишь школу, столкнешься с жизнью, и я уверяю: независимо от количества денег тебя в этом мире съедят. Кем ты вообще себя возомнила, чтобы играть с людьми? Использовать Горку, которого ты всегда называла другом! Черт, это плохо.
– Вау… Я, значит, плохая. Но ведь он тебе дорог, да? Ты исчезаешь на целое гребаное лето и ничего ему не объясняешь, а теперь появляешься в роли доброго самаритянина, который должен его защитить.
– Бред! Не знаю, что он в тебе нашел, потому что ты просто идиотка.
– Конечно, Мелена. Ему было бы лучше с экс-наркошей вроде тебя! Я уверена, что ему было бы лучше…
– Что ты сказала? – переспросила Мелена, распаляясь.
– Что слышишь, Мелена: прежде чем говорить о других и пытаться исправить мир, начни с исправления себя, кстати, я думаю, тебе есть над чем поработать.
– Ты – сука.
– Нет, и ты в курсе, что это не так, – ответила Паула, снизив немного обороты, – но ты пришла, чтобы влезать туда, куда не просят.
– Это он тебе сказал? – перебила Мелена.
Молчание Паулы было весьма красноречивым ответом, и Мелена расплакалась. Она чувствовала себя обиженной и преданной. А проболтавшийся противник, видя слезы другого, тоже разрыдался. Но вместо того чтобы обняться и поплакать вместе, Мелена посмотрела на Паулу с ненавистью и выбежала из туалета.
Паула же громко всхлипывала и смотрела на свое отражение в зеркале, проверяя, выдержит ли все это водостойкая тушь.
Как они дошли до такого? Вероятно, сдерживаемая сила внутренних конфликтов вырвалась наружу в неверном направлении.
Паула не ненавидела Мелену, но она злилась и чувствовала себя виноватой, потому что знала, что дома у подруги царит полный хаос. И было кое-что еще… Некоторое время назад все описывали Паулу как маленькую принцессу, милую девочку или (что в принципе одно и то же) мелкую дохлую муху.
Но прошло уже несколько недель с тех пор, как родилась новая Паула, и, похоже, сахар в ее жилах превратился в желчь. То, что она сказала Мелене, было нечестно и явно не в ее стиле, и раскаяние овладело ею.
Мелена назвала ее сукой, и это было именно то, что она чувствовала: Паула ощущала себя плохим человеком. Конечно, люди ссорятся, совершают негативные поступки или ведут себя эгоистично, но если бы Паула умерла прямо сейчас и попала на Небеса, то привратник посмотрел бы на ее прошлое и увидел, что она никогда не сказала дурного слова, ничего не украла, всегда творила добро и помогала другим. Однако внезапно в ее послужном списке появилось большое черное пятно. Она сделала что-то очень гадкое и одним плевком, одним выстрелом ранила двух человек. То, что она сказала, будет иметь последствия для отношений Мелены и Горки, причем довольно серьезные. Он был искренен, а теперь Паула расплачивается с ним, выложив то, чего он просил не говорить, действуя исключительно для того, чтобы задеть другого человека. В ее триумфе не было никакого удовольствия, потому что это была грязная победа.
Паула продолжала плакать. Она пыталась взять себя в руки, но не могла, ей казалось, что возвращение в класс после обеденного перерыва – это крутая гора, на которую нужно подняться, а она не готова, поэтому отправила сообщение водителю, чтобы он приехал и забрал ее раньше, и придумала какую-то глупость: «Я съела несвежую пасту “Болоньезе”, мне нездоровится».
Всю дорогу домой она старалась сдержать слезы: ей не хотелось, чтобы люди, которые работали на ее семью, видели ее слабость. Но шофер, очень милый пуэрториканец, задал девушке вопрос, минуя всяческие протокольные формулировки. Фраза: «Вы в порядке?» – стала последней каплей, и Паула не смогла ничего сделать, кроме как выплеснуть все наружу и рассказать, что у нее возникла проблема с подругой, она чувствует себя плохой и вообще куском дерьма. И еще она добавила, что не знает, как это исправить.
– Сеньорита, я не хочу вмешиваться в ваши дела, – ответил водитель, положив обе руки на руль и бросив мимолетный взгляд в зеркало заднего вида, – но если она ваша настоящая подруга, то простит вас. Если же вы хотите все исправить, то первое, что нужно сделать, это извиниться и таким образом снять с себя часть ответственности. Что бы вы ни натворили, ошибку можно исправить. Честность и раскаяние открывают даже самые тяжелые двери.
Слова шофера прозвучали как дешевый совет вроде тех правильных заявлений, которые люди говорят просто ради того, чтобы сотрясти воздух, думая, что это именно и хочет услышать собеседник… но в глубине души Паула понимала, что это было правдой. Она сделала что-то не так (если честно, сделала несколько вещей не так) – и теперь действительно должна извиниться и попытаться загладить вину.
Единственным положительным моментом стало то, что она не думала о Самуэле – ни о лице Самуэля, ни о Самуэле на свиданиях – в течение нескольких часов подряд. Боль отодвигала любовь на второй план.
– Слушай, Мелена, у тебя постоянно включается автоответчик, – начала она, позвонив подруге по телефону. – Наверняка ты не хочешь отвечать. Я оставила тебе кучу сообщений, но не вижу двойную галочку, поэтому думаю, что ты заблокировала меня, и понимаю тебя. Я чувствую себя дерьмово, мне ужасно стыдно за то, что я наговорила в туалете… Я вела себя очень подло, использовала ту информацию, которую узнала, чтобы сделать тебе больно. Как-то несправедливо все получается. Не представляю, что на меня нашло. Послушай, Горка выложил мне это вовсе не с плохими намерениями: парню просто надоело, что одноклассники спекулируют на твоей персоне, и он решил защитить тебя, правда. Не сердись на него. Я сожалею о том, что с тобой случилось, и по-прежнему считаю тебя подругой, хотя и ты говорила вещи, которые меня очень ранили, но ситуация вышла из-под контроля. Но мне ужасно жаль, и я надеюсь, что ты сможешь меня простить.
Я не собираюсь эмоционально шантажировать тебя, напоминая о том, как нам было хорошо… или что-то в этом роде… ведь я знаю, что ты очень умна и сразу увидишь это за километр, но сейчас я по-настоящему расстроена и хотела бы пообщаться и попросить прощения. Тебе было тяжело, и, вероятно, трудно встать на ноги. Кстати, мне никто не говорил о твоей матери, но я знаю – все знают! – что она не в лучшем состоянии, мы же видели ее несколько раз в городе… Мелена, пожалуйста, прости меня. Если хочешь поговорить о чем угодно или хочешь оскорбить меня и снова как-нибудь обозвать, ты можешь так поступить. Назови меня идиоткой, потому что я этого заслуживаю, но, прошу, ответь хоть что-нибудь!
Мелена проигнорировала подругу. Она заблокировала ее, поскольку знала, что Паула была мягкотелой и от нее точно прилетит сообщение с извинениями. Пусть теперь помучается и пострадает. А сама Мелена не собиралась больше возвращаться к этому. Плакала ли она? Много. Переживала? Конечно, но вслух могла возразить, что все уже в прошлом.
Ее мать сумасшедшая, а единственная точка опоры, друг, который вернулся, оказался предателем. И теперь в голове Мелены кружилось множество вопросов.
Если я такая пассивная и мне плевать на весь мир, то какого хрена я парюсь из-за Паулы и Горки? Да, я хочу защитить друга, но нужно ли было вмешиваться и разговаривать с недалекой идиоткой? Однажды летом, когда я была совсем маленькой, лет шести или семи, мы полетели на каникулы в Мексику. Перед домом, который мы снимали, раскинулось поле с растениями, смахивающими на кактусы, – такие есть и у нас. Я пошла туда собирать плоды с этих кактусов и вся искололась. Было бы удобнее мыть и чистить их на кухне, но я думала, что мама обрадуется, когда увидит, что я такая самостоятельная. Я не знала, что у плодов имеются шипы, поэтому сорвала три или четыре и поняла, что в руки вонзились десятки крошечных иголочек, похожих на тоненькие волоски, впившиеся в кожу. Я потерла ладони, но стало еще хуже, и в итоге я была утыкана шипами. Я помню этот ужасный случай: после того как мама накричала на меня, я разревелась от боли и от обиды, а потом меня отвезли в больницу, чтобы удалить иголки. Я ничего не забыла и могу рассказать все подробности.
