Ближе к полуночи ожидание Кристофа наконец было вознаграждено: тяжёлая резная дверь неслышно отворилась. Ирида неспешно разделась, держась к кровати спиной, обнажённая села за туалетный столик и принялась расчесывать длинные и как смоль чёрные волосы.

Возбуждённый Кристоф с жадностью разглядывал упругие бёдра королевы, но, когда она откинула копну роскошных волос, вдруг обомлел: длинные безобразные шрамы, несомненно, полученные очень давно, покрывали нежную кожу девичьей спины.

Многое успевший повидать на своём веку Кристоф сразу определил, что эти жуткие отметины в момент их нанесения доходили до самых костей и, судя по глубоким ямкам, их оставила плеть с шипами. Но кто? Кто посмел сотворить такое?! Открывшееся зрелище настолько поразило Кристофа, что он совсем позабыл о цели своего визита.

Тем временем Ирида поднялась со стула, накинула ночную сорочку и подошла к шкафу. Она выдвинула самый нижний ящик и достала оттуда длинный кожаный хлыст, который тут же с благоговением погладила тонкими пальцами. Следом за ним королева извлекла из ящика ещё несколько предметов, которые тоже были Кристофу знакомы: «аист», «груша» и «вилка» – орудия пыток. Такими приспособлениями его воины пытали особо несговорчивых. В мыслях Кристофа всё смешалось, он как загипнотизированный наблюдал за происходящим.

Ирида сидела на шёлковом ковре и с наслаждением выбирала. На её лице играла улыбка, губы тряслись от возбуждения, а глаза сияли огнём желания. Наконец выбор королевы остановился на хлысте. Она поднялась на ноги, провела манипуляцию с ручкой одного из ящиков, и тяжёлый шкаф с лёгкостью отъехал в сторону, открывая тёмный проём в стене. Крепко сжимая хлыст в руке, Ирида взяла свечу и скрылась во мраке потайного хода.

Шокированный происходящим Кристоф пока не спешил покидать своего укрытия, теряясь в догадках и продумывая свои дальнейшие действия.

Стоны, сначала тихие и едва различимые, вскоре перешедшие в громкие крики, послышались из глубины подземелья. Щёлкнул жёсткий хлыст – крики перешли в вой. Ещё удар, и снова крик. Затем возбуждённый смех – женский смех.

Ругая себя за нахлынувшую робость, Кристоф всё же выбрался из-под кровати и направился вслед за женой. Он должен был немедленно во всём разобраться.

Каменная лестница круто уходила вниз, петляя резкими поворотами. Грязь и сырость в зловонном коктейле смешивались с гнилостным запахом плесени и экскрементов, пламя редких свечей освещало ступени. Затаив дыхание, Кристоф спускался всё ниже, пока не оказался в просторном помещении с невысоким потолком и земляным полом.

Красивое лицо Ириды искажала жестокая улыбка. Вся забрызганная кровью, королева с остервенением стегала хлыстом подвешенного за руки седого старика. По его ногам струилась моча, обожжённая кожа на животе и руках почти слезла, обнажая розовую заветренную плоть, серое землистое лицо с широко раскрытыми глазами выражало глубинные страдания и боль.

– Добрый вечер, дорогой супруг, – сказала Ирида в своей манере – ровным и спокойным тоном, вот только такого выражения лица Кристоф никогда не видел у неё прежде. В её глазах читалась похоть. Дикая, животная страсть раздирала и рвалась наружу. – Добро пожаловать в мою мастерскую.

– Ирида, что ты здесь делаешь? – медленно проговорил потрясённый Кристоф, в его мыслях царил хаос, сердце бешено стучало.

– Люблю, – отозвалась Ирида и продолжила наносить удары хлыстом по иссечённой в кровавое месиво спине пленника. – Так учил меня отец.

– Ирида… – прошептал Кристоф, он всё ещё до конца не мог поверить в происходящее, но чем больше глаза привыкали к полумраку, тем сильнее им овладевал ужас.

Каменные стены помещения были сплошь увешаны пыточными приспособлениями, в строгом порядке были расставлены чудовищные орудия, такие как «медный бык», всевозможные виды «пресса», «худой кувшин», «конь», «ведьмино кресло» и многие другие, совершенно не знакомые искушённому Кристофу, о существовании которых он даже не знал.

– Пойдём, я кое-что покажу. Уверяю, будет интересно, – сказала Ирида и, блеснув полными фанатичного безумия глазами, поманила мужа за собой.

В самом конце пыточной комнаты за «железной девой» находился проход. Ирида взяла со стены факел и, пританцовывая от возбуждения, проследовала в широкий коридор.

– Познакомься: мой отец – Великий Родерик Освободитель и его легендарная свита, – с воодушевлением произнесла королева, обводя стены руками.

Кристоф поднял глаза на ближайшую к нему картину и обмер: высокая экспозиция в человеческий рост, заключённая в тяжёлую золочёную раму и стекло, олицетворяла собой неведомое беспощадное зло. За прозрачной стенкой на крюках висело невыразимо обезображенное мужское тело с высушенными и перетянутыми жгутами бескровными конечностями, вывороченным носом и ушами, болтавшимися на кусках кожи, порезами и проколами на рёбрах со вкрученными в них шипами. Беззвучно кричащий и шевелящий обрубком языка рот, лишённый зубов, и хаотично вращавшиеся зрачки придавали изувеченному калеке ещё более жуткий вид.

До этой ночи Кристоф считал себя крепким парнем, успевшим повидать всякое, но то, с чем он столкнулся здесь, являло собой абсолютную вершину чудовищной жестокости, квинтэссенцию запредельного неописуемого зла. Цепенея от полного отупляющего ужаса, Кристоф медленно покрывался капельками пота.

Он хорошо помнил День чёрной скорби в Хазаарте, когда жителям объявили о гибели Родерика Освободителя: потолок замка не выдержал веса конструкции и обвалился, погребя под своими завалами короля и всю его свиту, отмечавшую взятие Гардутской крепости.

Как в бреду, Кристоф остекленевшими глазами лицезрел чудовищные по своей жестокости экспонаты кошмарной выставки и не понимал, как эти бедные люди могли быть всё ещё живы, испытав подобные мучения. Горло Кристофа онемело, он не мог даже пискнуть, не то чтобы вымолвить слово.

Ирида проследовала дальше. Как заколдованный, Кристоф шёл за ней и вскоре оказался в огромной зале с тысячами свечей по стенам. В центре мрачной комнаты был сооружён громадный алтарь, на котором, свернувшись кольцами, покоился исполинских размеров змей с чешуйчатой головой и крыльями. Голова монстра была отсечена от тела.

– Жемчужина моей коллекции – Морское чудовище! Или, как мы звали его, – мама, – радостно сообщила Ирида, указывая на жуткую большую морду. – Да-да, тот самый монстр, которого Родерик так «отважно» победил.

Ирида подошла к чудовищу и ласково коснулась его иссушённой временем головы.

– Мама была таким же пленником Родерика, как и все мы, – смутно глядя на Кристофа, проговорила Ирида. Теперь её лицо казалось отстранённым и ничего не выражало. – Она единственная из всех живых существ была к нам добра и вовсе не являлась чудовищем. Настоящим чудовищем для нас был Родерик! Кровожадный мерзавец, развращённый и избалованный вседозволенностью. И старый король Драстмин был прекрасно осведомлён о пристрастиях своего сына… Поначалу он даже пытался с ними бороться, но чёрная сущность Родерика одержала