– Еще одна цитата из Экклезиаста? – сдерживая коня, неуверенно и отчасти беззаботно спросил его молодой спутник – секретарь и слуга в одном лице. Он выдувал из-под капюшона, глубокого надвинутого на голову, тот же прозрачный белый пар. – Я угадал, мастер Неттесгейм? Или… это из святых отцов?

– Не богохульствуй, невежественный юноша, – строго оборвал его рыцарь. – Писания святых отцов проникнуты надеждой. Я же пою о скорби, и уже одним этим богохульствую, потому что христианская вера говорит нам: любой, кто впадает в уныние, грешник!

– Простите, мой господин, – покорно склонив покрытую голову, добавил молодой человек с той степенью иронии, которую ему мог позволить великодушный патрон. – Я был не прав – ведь я пока что всего лишь недоучка.

– Но я заканчиваю мысль и тем оправдываюсь перед Создателем: я не унываю! Потому что, как верный слуга Господа, знаю наверняка: душу истинного праведника ждет рай. Только его душу! Истинная земля обетованная! Остальным, Герберт, мальчик мой, – рыцарь оглянулся на спутника, – уготована иллюзия здесь – на земле, и вечное проклятие за пределами этого мира. – Он натянул поводья. – Едем же, в замке давно ждут нас. Нам нужно застать одержимого живым, пока ревнители веры, здешние инквизиторы, не запытали его каленым железом. Демон, что вселился в этого несчастного, сделав его безумцем, позвал меня. Но я-то знаю, кто говорил устами демона! Страшнее того человека нет никого на свете. Вот кто опаснее ста легионов бесов. На этот раз он открыто бросил мне вызов! Предложил игру, из которой только один из нас выйдет живым. И я поднимаю эту перчатку! Только бы нам успеть!

И господин и слуга, ударив шпорами в бока своих коней, скорой рысью понеслись по заснеженной дороге, что вилась по холмистой равнине к каменному оплоту на горе.

Шаги десятка людей гулко разносились по каменному тоннелю. Мастер Неттесгейм, его слуга Герберт, комендант и мрачный лицом священник шли по бесконечному сырому коридору в окружении молчаливой стражи, закованной в латы. Жадно бросался на темноту огонь пылающих факелов в руках охранников. Тут, под замком, раскинулся целый лабиринт, расходившийся десятками рукавов во все стороны. Враги герцога фон Краузе трепетали при одном упоминании мрачного города под землей – тут можно было сгинуть навечно. Побаивались этого места и окрестные жители. Если кому и не было дела до подземелья, где допытывались правды, нужной палачам, так это веселым и кровожадным охотничьим псам наверху, звонкоголосым птицам да быстроногим оленям, которых ждали мясники с вертелами в замковой кухне.

– Его изловили в окрестной деревне, мастер Неттесгейм. Кто он? Откуда взялся? Ничего о нем не известно! – торопливо говорил комендант замка, крепыш в пузатой кирасе и шлеме. Он с уважением и даже подобострастием поглядывал на гостя. – Бедняга явился в деревню в разорванной одежде. Он ворвался в церковь. Мычал, блеял, кукарекал! Думали, пьян. Нет! Хуже. Пригляделись: ясное дело, спятил. Его скрутили, он забился и завыл. Местный священник, благочестивейший слуга Господа, прочел над ним горячую молитву. Корчи стали одолевать безумца. Вот когда все стало проясняться! Священник оказался крепок духом – прочел еще несколько молитв, и еще. Больной, а его крепко связали, хрипел, рычал, пускал слюни. Горшки полетели со стен. Едва распятие не рухнуло. Вы представляете, мастер? А потом он потерял сознание, да не насовсем, – поспешно кивнул комендант. – И вот когда он вновь открыл глаза, тут все и отступили от него. На деревенщину смотрел другой человек. Да и не человек вовсе! А потом он произнес эти несколько слов, и таким голосом, от которого у всех кровь застыла в жилах. Половина народу сразу сбежала прочь, а другие сбились в кучу и трепетали.

– Что скажете вы, святой отец? – обратился тот, кого называли мастером Неттесгеймом, к сухопарому и мрачному лицом священнику, шагавшему слева.

– Там был наш человек, – ответил отец-инквизитор. – Верный слуга святого престола, один из тех, кого мы держим в империи именно для того, чтобы и стены имели уши.

– Продолжайте.

– Господин комендант прав: произнося те слова, одержимый преобразился. Вернее, говорил демон внутри его. Это было как будто «живое послание» – вам, мастер. «Найди меня, Агриппа Неттесгейм, охотник за демонами! Я жду тебя день и ночь!» Он произнес ваше имя так, будто хотел посмеяться над вами. Но верно и другое: он жаждал с вами встречи, в этом мы тоже не сомневаемся. А потом он назвался. «Ты знаешь меня, это я – Фауст! Тень за твоей спиной!» Его тотчас же доставили в клетке сюда, в замок Бергенсберг, лично под надзор герцога фон Краузе, который является верным защитником интересов Священной Римской империи и ее церкви. И немедленно послали за вами.

– И мудро поступили, клянусь Богом.

– В нем сидит не простой бес – демон.

– Увидим, – кивнул рыцарь. – Одержимого пытали?

Священник молчал. Громко бухали кованые сапоги охраны по каменному тоннелю. Они спускались по крутым узким лестницам вниз и вновь шли по коридорам.

– Святой отец, я задал вопрос: его пытали? – переспросил мастер Неттесгейм.

– Да, мастер, – не сразу ответил священник, едва они покинули узкую винтовую лестницу. – Я распорядился подвесить его на дыбу, – с лицом в высшей степени скептическим уточнил он. – Но применили только второй уровень пытки – растяжкой жил и водой.

– То есть на жаровню положить не успели?

– Нет, мастер, не успели.

Мастер Неттесгейм кивнул:

– И то ладно. Но что вам мог сказать одержимый? Вы же не требуете, чтобы младенец читал вам «Послание к коринфянам»? Святой отец? Вначале мы должны освободить эти тело и душу от демона, который сидит в несчастном, и только потом дознаться, при каких обстоятельствах нечистый вселился в него. Только так – другого пути нет. Демону не страшны пытки, которым вы подвергаете одержимого. Мучиться будет плоть, и то без толку. Человек-то себя осознать не в силах. А демону страшны только молитва и стражи небесные – ангелы, которые приходят на помощь экзорцисту.

– Мы это поняли, сняли его и отправили