Что-то в моей голове с грохотом встало на свои места. Не могу объяснить, как так получилось, но уже в следующее мгновение я все поняла, стоило моему разуму связать воедино полицейского, вой сирен снаружи и пустой диван… Осознание обрушилось на меня лавиной. Я заставила свое тело прийти в движение и побежала в спальню матери. Я слышала шаги полицейского позади, его крики, призывающие меня остановиться… Я ворвалась в дверь, и мой взгляд заметался по сторонам, отмечая смятую пустую постель, открытое окно, занавески, косо свисающие с карниза. Я услышала, как голосят люди снаружи, и их вопли слились с моим. Но когда я бросилась к окну, до меня дошло, что женщины, которая обычно утешала меня в горе и печали, не было рядом и она не обнимала меня.

Моей матери не стало.

Глава 1

Возвращение домой

Я прижалась ноющей головой к прохладному стеклу окна автобуса, мечтая, чтобы дождь снаружи перестал барабанить и позволил мне уснуть. После четырехчасового сидения и всего лишь десятиминутной паузы, чтобы размять ноги на привале в Коннектикуте, мое тело свело судорогой, как будто его согнули под неправильным углом. В автобусе было почти тихо, если не считать покашливания пожилого мужчины где-то впереди и слабых металлических звуков музыки, доносившихся из наушников моего соседа. Его рот был смешно приоткрыт во сне, голова моталась из стороны в сторону. Меня кольнула зависть: я не спала так сладко почти месяц.

С тех пор как получила по почте письмо о зачислении в колледж Святого Матфея, я снова и снова представляла себе, как свершится мой грандиозный побег. В каком-то отчаянии я зачеркивала дни на календаре в своей комнате, мысленно устремляясь к августу, где в квадратике 21 числа нацарапала слово «СВОБОДА!». Если бы знать тогда, как дорого ускользающее время, я бы ухватилась за него и яростно потащила в обратную сторону. И вот, наконец, я оказалась в автобусе, следующем в Бостон, и всем своим естеством желала вернуться назад во времени так далеко, как только смогу, и никогда не приближаться к этому моменту. Происходящее все еще казалось кошмаром, более ужасным, чем тот, что я пережила той злосчастной ночью.

Я отогнала от себя образ, который всплывал в сознании всякий раз, когда не удавалось остановить поток мыслей: открытое окно, занавеска, колышущаяся на ветру, фигура под белой простыней на тротуаре внизу. Я отчаянно пыталась отвлечься, но делать это становилось все труднее, когда Фрэнк заснул.

Фрэнк вовсе не был моим другом; на самом деле я бы даже не назвала его знакомым, просто какой-то парень случайно сел рядом со мной, когда мы загрузились в автобус на автовокзале Портового управления[2]. Обычно мне не нравится разговаривать с незнакомцами в общественных местах. Не то чтобы я необщительная или что-то в этом роде, просто не сильна в светской беседе. Но потребность отвлечься взяла верх над изоляционистскими наклонностями, так что когда Фрэнк оказался словоохотливым малым, я не стала противиться. Стараясь как можно реже самой вступать в разговор, я позволила Фрэнку ездить мне по ушам от самой 42-й улицы и до границы с Массачусетсом.

Фрэнк, мясник из Ньюарка, что в штате Нью-Джерси, как выяснилось, направлялся в Бостон навестить сестру. Однажды он выиграл в моментальной лотерее десять тысяч долларов и потратил их на подержанный «харлей дэвидсон»; а еще он трижды состоял в браке и разводился с одной и той же женщиной, чье имя, к своему прискорбию, вытатуировал у себя на предплечье. Я смотрела, как поднимается и опускается досадная надпись «Малышка Лайза», пока рука Фрэнка покоилась на его внушительном пивном животе. Он еще и храпел. Громко. Так громко, что, пожалуй, это могло бы стать причиной хотя бы пары тех разводов.

Я всерьез подумывала разбудить его, чтобы он повеселил меня еще какими-нибудь байками о непредсказуемых рыночных ценах на телятину или о том, как едва не прошел посвящение в «Ангелы ада»[3]. Это помогло бы на время отрешиться от собственных мыслей. В тот момент мне меньше всего хотелось оставаться с ними наедине.

– Внимание, леди и джентльмены, мы прибываем на Южный вокзал Бостона примерно через пятнадцать минут. – Голос водителя, говорившего с сильным акцентом, пробился сквозь треск помех в микрофоне, прерывая приводившие в экстаз домохозяек страстные поцелуи Райана Гослинга и Рэйчел Макадамс на крошечных пыльных телеэкранах автобуса.

Я повернула голову, чтобы посмотреть, как за окном под струями дождя проносится Массачусетская автострада[4], и, увидев свое отражение в стекле, громко рассмеялась: видок у меня был еще тот. Неплохое первое впечатление я произведу, если появлюсь на пороге дома Карен как вестник зомби-апокалипсиса.

Я достала из сумки зеркальце. На меня уставились глаза – темно-карие, похожие на совиные, слишком крупные для моего лица. Из-под копны распущенных черных как смоль волос проглядывали фиолетовые пряди, разбросанные по плечам. Я красила их сама – сначала просто чтобы позлить маму, но потом как-то к ним привыкла, и уже не хотелось с ними расставаться. Однако после того как я просидела несколько часов, откинувшись на спинку кресла, волосы перепутались и растрепались. В любом случае мне не стоило их распускать, особенно при такой влажности. Я небрежно заплела их в косу и закрепила одной из резинок, постоянно прописанных на моем запястье. Потом захлопнула зеркальце и бросила его обратно в сумку, где оно зловеще звякнуло, ударившись обо что-то, – верный признак того, что ему пришел конец. В моей сумке всегда валялось слишком много хлама.

Было достаточно неловко вот так врываться в жизнь Карен, а уж тем более глубокой ночью. Мне казалось, что я крадусь, пробираюсь к ней тайком, словно какой-то преступник. Я знала, что глупо так думать, но ничего не могла с собой поделать. Кому охота быть обременительным ребенком-сиротой в чужом доме?

Я изо всех сил старалась запрятать эту мысль куда-нибудь в дальние уголки сознания, но там уже было довольно тесно. Подавление неприятных эмоций быстро становилось моим новым талантом. Карен не сделала и не сказала ничего такого, из-за чего я могла бы чувствовать себя обузой; на самом деле она приложила все усилия к тому, чтобы я испытывала совершенно противоположные чувства. Я приготовилась невзлюбить ее, понять, почему моя мать порвала всякие отношения