Из рабочего протокола заседания редакции передачи «Лицом к лицу» первой национальной программы телевидения.

Председательствующий. Только что, дамы и господа, нам сообщили из министерства внутренних дел: на наш запрос о проведении съемок в центральной тюрьме, а также серии коротких интервью с заключенными террористами министр ответил категорическим отказом. Мотивирует тем, что с момента захвата посольства все заключенные переведены на усиленный режим охраны и полную изоляцию. Им запрещены не только любые контакты с внешним миром, но и общение друг с другом, никаких совместных прогулок, посещений адвокатов или родственников, никаких газет…

Реплика из зала. Иначе говоря, их засунули в «мертвый тракт».

Председательствующий. Если кое-кому из присутствующих нравится щеголять жаргоном анархистов, лично я не возражаю — лишь бы это со временем не вошло в привычку и не прозвучало бы в один прекрасный день в эфире.

Участник совещания, падавший реплику. Это выражение давно уже не сходит со страниц газет…

Председательствующий. По-видимому, вы хотите сказать, со страниц экстремистской, сочувствующей анархистам прессы.

Подавший реплику. Не только, но суть не в этом. Я сейчас о другом: как только этих субъектов переводят в «мертвый тракт»… да, так вот, когда их изолируют, левые и все сочувствующие поднимают страшный визг об истязаниях, даже пытках, о нечеловеческих условиях, в которых содержатся заключенные, о нарушении прав человека, и все это подхватывается за границей… Я что хочу сказать: мне кажется, стоило бы убедить министра внутренних дел, что в его же интересах, если мы сделаем короткий телерепортаж и тем самым развеем легенды о «камере пыток», которые бытуют у обывателей в результате распространения нелепых слухов и полного отсутствия достоверной информации.

Председательствующий. Боюсь, что вопрос не подлежит дискуссии. Еще никому из журналистов не удавалось получить разрешение посетить… хм, официально он называется тюремный флигель, так, кажется. А в создавшейся ситуации это исключено.

Второй участник совещания. Любой прецедент когда-нибудь да создается. Я тоже не вижу причин, почему министерство внутренних дел не может сделать исключения для нашей программы. В конце концов, мы могли бы обговорить с ними весь сценарий от и до. Здесь я полностью согласен с моим коллегой, господин председательствующий. Прозвучало бы неплохо! «Мертвый тракт» — гибель еще одной легенды».

Третий участник. Будем реалистами: никто такого разрешения, тем более сейчас, нам не даст. Да и чего мы, собственно, добьемся, даже если его получим? Каждому и так ясно, что тюрьма — это тюрьма, и ни в одной стране мира вы не найдете мест заключения с курортными условиями. Можно снять одну пустующую одиночку, любую, не обязательно в центральной тюрьме, — раз, сделать несколько коротких интервью с тюремным персоналом об условиях содержания в наших тюрьмах — два и, наконец, дать фотографии террористов, освобождения которых добиваются эти типы, захватившие посольство, — три. Этого было бы вполне достаточно.

Председательствующий. Будем считать обмен мнениями законченным. В нашу сегодняшнюю передачу включаем предварительно следующие сюжеты: захват посольства, последние новости из кабинета министров, включая решения кризисного штаба, если таковые будут, затем пойдет интервью с лидером оппозиции — оно у нас большое?

Четвертый участник. Минут на семь, максимум восемь.

Председательствующий. Хорошо, включим еще раз полностью. Дальше что? Да, опрос общественного мнения готов?

Пятый участник. Будет через час-полтора. Я послал две съемочные группы.

Председательствующий. Пустим не все, а только наиболее интересные ответы. И наконец, заключенные террористы. Сделаем, я думаю, так: снимем общий вид тюрьмы — на это специального разрешения не требуется. Потом пустим фотографии всех террористов, которых хотят освободить. И еще дадим фото их жертв — убитых полицейских, пожар кинотеатра… посмотрите, что есть еще интересного в архиве на эту тему. Но особо не увлекайтесь: три-четыре минуты максимум и еще… прошу прощения (читает принесенный ему текст телекса). Господа, в военном госпитале только что скончался атташе по культуре. Думаю, что сегодня раздел о захвате посольства будет у нас самым сложным — придется ловить новости до самой последней минуты.

Когда-то же должен был наступить хоть какой-то просвет в этой окаянной истории, и, кажется, он наступил. Террористы отпустили женщину из числа заложников, вручив ей письменный ультиматум правительству. Она сидела перед комиссаром, то, всхлипывая, подносила руки к вискам, то начинала вдруг бессмысленно улыбаться. Заурядная психическая реакция на только что пережитую опасность. Еще несколько минут назад она была среди тех, кто мысленно прощался с жизнью. В любой момент каждого из них могли отделить от остальных, подобно тому, как мясник на бойне уводит очередную овцу, и прикончить. После никто из заложников не мог думать ни о чем другом, кроме: кто следующий? И со страхом смотрел, когда в комнату входил кто-нибудь из террористов. И вздыхал с облегчением: слава богу, никого не уводит. И тут же холодел: но ведь обязательно наступит эта минута. И когда террорист в маске вошел в комнату и приказал ей подняться и следовать за ним, одна лишь мысль пульсировала в голове: вот, значит, как придется уходить из жизни, и последнее живое существо, которое она видит, будет этот убийца в маске.

Ее привели в комнату, навстречу поднялся другой тип, на лице тот же отвратительный черный чулок с прорезью для глаз и рта, как у палача, попросил ее присесть, осведомился, не могла бы она напечатать для них кое-что. И только тогда до нее дошло, что убивать ее пока не собираются, а может, и вообще не убьют, и она засуетилась, сказала, да, конечно, она готова напечатать для них все, что угодно. Заправила в машинку бумагу — руки плохо слушались, потом второй в маске стал диктовать, временами спрашивая, не слишком ли быстро он диктует, она отвечала, нет, не беспокойтесь, от волнения наделала кучу ошибок, со страхом поглядела на диктовавшего, не разозлился ли он, робко попросила разрешения переписать заново, он кивнул.

Она старалась печатать как можно внимательнее, но все равно ошиблась в трех местах и сделала паузу, исправляя опечатки. Террорист терпеливо ждал. И где-то побочно мозг фиксировал: она печатает смертный приговор — себе и товарищам.

— «Правительству… — доносился спокойный голос террориста. — Абзац. Сегодня, в 11.30, мы захватили посольство и взяли в плен 36 сотрудников, включая посла, с целью освободить томящихся в центральной тюрьме четырех политических заключенных. Это…» Далее пошли имена арестованных террористов. Захватившие требовали в течение шести часов доставить всех четырех в столичный аэропорт, вручить каждому по 100 тысяч долларов и отправить самолетом в одну из стран по их выбору. Перевозка заключенных, посадка в самолет должны транслироваться