Некстати случилась Симин, поскольку у Фардина подошло время отпуска, и его будет ждать связной. Каждый день необходимо, пока не состоится контакт, приходить в Caffe de Mokambo на площадь Кастеллана. Там толпы народа, официанты не успевают обслуживать и навряд ли запоминают посетителей.

Связной подождет пять дней. Затем через полгода, но уже в Турции, в Стамбульском кафе неподалеку от собора Святой Софии. Если не удастся Фардину приехать, тогда придется оставить парольный знак в Тегеране, чтобы убедить Центр в своем благополучии.

Конечно, такой знак — тоже след, особенно если не выявить вовремя наружное наблюдение. Однако еще в Союзе продумали такую систему постановки знаков, что они не могли вызвать ни малейшего подозрения даже в условиях плотного наблюдения за Фардином.

* * *

В лаборатории пахло морем. В больших квадратных аквариумах, с подсветкой и без, размещенных на стеллажах, колыхалась зеленая масса. Были и бассейны с теми же водорослями, как в Ширазском научно-техническом парке, куда Фардин ездил в командировку.

Одетые в зеленые халаты сотрудники наблюдали за показателями приборов, установленными и в самих аквариумах, и снаружи. В основном выращивали и исследовали спирулину с повышенным содержанием белка, железа и минералов.

Фардину нравились и запахи, и звуки лаборатории. Бульканье пузырьков воздуха в аквариуме. Стеллажи с чистыми колбами, пробирками, мензурками, препаратами. Фируз возглавлял и эту лабораторию и разработки по водорослям. Как и руководство университета он считал это направление чрезвычайно перспективным и в фармацевтике, и в космическом направлениях — пищевая добавка для космонавтов.

— Мировой океан, — любил повторять Фардин, — это кладезь питательных элементов — и аптека, и легкие планеты, и салон красоты, и хранилище неистощимых пищевых ресурсов. А водоросли еще не изучены досконально. С появлением новых технологий открывается все больше граней в исследовании свойств различных низших растений. Вот, скажем, спирулина, открытая только в середине прошлого века…

Далее Фардин садился на любимого конька, вызывая зевоту у окружающих.

— До сих пор толком неизвестно, как эта водоросль ухитряется накопить такое количество полезных элементов. Это лишний раз доказывает, что человек происходит от морских млекопитающих, ведь именно использование в рационе водорослей приводит к увеличению продолжительности жизни. Взять, к примеру, японцев…

В лаборатории Фардин становился очень строгим и требовательным. Доктор Фируз в отглаженном зеленом медицинском халате, надетом поверх рубашки без галстука, которые в Иране традиционно не носят, хмурил черные брови над темно-серыми глазами, не повышал голос, но говорил резко, если начинал сердиться на нерасторопных лаборантов.

— Доктор Фируз, вас вызывает доктор Омид, — сообщил секретарь Фардину, заглянув к тому в кабинет, находящийся тут же, в лаборатории, за перегородкой из бледно-зеленых стеклянных блоков.

Омид выглядел усталым, прикрыв дымчатыми квадратными очками мешки под глазам, он пил минеральную воду и грустно икал, источая запах мяты с тонким едва ощутимым душком арцаха.

Даже если кто-то из сотрудников Медицинского университета и учует запах алкоголя, жаловаться не станут. Омида, может, и накажут, но он не перестанет быть начальником исследовательского отдела с правом «казнить и миловать».

Будто вчера и не пили вместе. Омид даже не предложил присесть. Однако, когда он заговорил, Фардину стало понятно — самогон растопил лед.

— Ты завтра в отпуск? Ну что ж, отдохни недельку. И с новыми силами за дело. У меня на тебя далекоидущие планы и на твою спирулину.

— Она не столько моя… — с замиранием сердца в предвкушении судьбоносных перемен пробормотал Фардин. — Вся лаборатория ею занимается. Я вам давно твержу, уважаемый доктор Омид, за исследованиями свойств спирулины будущее.

— Ну допустим, нет ничего нового в том, что она полезна. Выпускают и в капсулах, и в таблетированном виде, и в порошке… Мне понадобится, чтобы ты отбросил все побочные исследования и сосредоточился на одном, основном, — Омид отпил еще минералки из высокого стакана, снова икнул. — Неплохо будет повторить наши с тобой теплые посиделки.

Фардин кивнул с дружелюбной улыбкой, пригладил бороду, которую, скорее, можно назвать многонедельной щетиной. Бороды носили те, кто постарше, а доктор Фируз молодился. По документам он был взрослее своего подлинного биологического возраста на четыре года. Ему якобы уже исполнилось пятьдесят.

Эта хитрость с подменой даты рождения обуславливалась двумя мотивами. В девятнадцать лет он не мог иметь диплом биологического факультета МГУ, а заодно, чтобы сбить со следа тех, кто попытается проверить его биографию.

Имя подлинное, а с датой путаница. И для легенды это даже лучше. Идеальность — не признак достоверности. Решат, что подчистили хвосты.

— Мне бы не хотелось оставлять другие направления, — Фардин изображал фанатичного ученого, помешанного на теме, которой посвятил жизнь. — Что, урезали финансирование?

— Напротив. Сочли необходимым сконцентрировать силы и не распыляться, — Омид помялся и, понизив голос, добавил: — Не могу всего рассказать, но это до поры до времени. Когда твою кандидатуру утвердят, с тобой будет говорить сотрудник безопасности Камран. Я снабдил тебя превосходными характеристиками, что соответствует истине. Педант, дисциплинированный, талантливый и перспективный ученый, великолепно образованный. Однако Камран дал мне понять, что есть некоторые осложнения. Надеюсь, ты никого не убил? — омид хохотнул и снова икнул. — В следующий раз лучше виски, — попросил он.

Похолодев, Фардин кивнул.

— Если только подопытную крысу когда жизни лишил, и то не намеренно, без злого умысла, — он улыбнулся и вопросительно взглянул на Омида, не решаясь расспрашивать, что происходит. Он и так догадывался.

— Не могу ничего сказать, — заметил его взгляд Омид. — Меня, знаешь ли, не посвящали в детали. Но, поверь, если с Камраном найдешь общий язык и развеешь его сомнения, то не пожалеешь. И работа что надо будет, и финансово… За секретность, опять же, доплаты… Ну пока преждевременно. Иди-иди, — он достал из-под стола еще бутылку с минеральной водой. — Мне надо пережить сегодняшний день. Сейчас бы шур [Шур (перс.) — соленое. Маринованные в рассоле овощи] поесть.

— Да я бы тоже не отказался, — Фардин смущенно потер шею.

Едва Фардин вышел из кабинета шефа, наручные часы издали звуковой сигнал, напоминая о времени намаза. Многие сотрудники будут молиться, как обычно. Фардин на это время поднимался на крышу, где находилась опытная оранжерея.

Он ходил в мечеть только в джума [Джума (араб.) — собрание — пятница, пятничная молитва]. Иногда молился дома, когда тяжело становилось и особенно остро сдавливал тиски казавшийся тесным и душным Тегеран, а Тачал словно бы грозил обрушиться на город, вместе с шикарными особняками с бассейнами и кортами.

На крыше университета находилась и зона рекреации с навесом и скамейками. Сотрудники сами сажали цветы в тяжелые квадратные кадки,