Соруш струхнул и поджал хвост, но не сдался. Осуществил проверку. Вряд ли о своих агентах или разведчиках МИ будет выдавать кому бы то ни было информацию. Наверное, у Соруша оказались хорошие связи.

В случае с Симин коллегам Камрана дали по рукам. Наверняка, когда те сунулись было наблюдать и за ней в Венесуэле, после того как Фардин привел их к ней. Но если речь зашла о Фардине и его принадлежности к МИ, то тут Камрану вполне могли ответить хотя бы — «нет». Снизойти до ответа. Плохо в этой ситуации, что контрразведчики своими запросами могли обратить на Фируза еще большее внимание. Разве что только это был неофициальный запрос…

Уверенности полной у Камрана все же нет. Иначе он бы не завел сегодня этот пространный разговор. Хотел посмотреть на реакцию. Ну и предостеречь от болтливости, если все же Фардин связан с разведкой.

* * *

Табачный дым слоился по комнате, рассеиваясь в чуть пыльном закатном свете. Рауф оказался не менее заядлым курильщиком, чем Фардин. Несмотря на свои религиозные воззрения Мамедов принес с собой две бутылки виски и охотно пил сам и подливал другу.

А Фардин делал вид, что не знает о связи Рафа с ОМИН. Он намеревался получить эту информацию из первоисточника. А «первоисточник», разувшись, полулежал на низком диванчике с сигареткой в руке, расслабленный от приличной дозы принятого виски.

— Мирзаг [Мирзаг (азерб.) — устар. Почтительное обращение к ученым и образованным людям] Фардин, — с усмешкой обратился он к Фирузу, — а ты неплохо устроился, дружище. Средний класс, да?

По дороге с работы Фардин купил барбари [Барбари — длинный овальный хлеб с хрустящими краями, с кунжутом] и позвонил Шаисте, чтобы она приготовила что-нибудь к ужину. Она расстаралась и приготовила куфту чалау [Куфта чалау — бараньи, говяжьи или телячьи котлеты в соусе] из баранины с чечевицей, рис и булани с картошкой. Родные афганские блюда Шаиста готовила лучше всего.

— Женщина у тебя есть? — оценил стряпню Раф. — А где она?

— Жениться слишком дорого. Мне по карману только прислуга-афганка. Она убирается и готовит иногда. А у тебя как с личной жизнью?

— Примерно так же. Дело не только в деньгах. Жизнь у меня слишком неспокойная. — Он испытующе взглянул на Фардина.

Но тот не клюнул на первую попавшуюся наживку.

— В самом деле жизнь сейчас непростая, — посетовал он. — Все безумно дорого. Санкции эти… Между нами говоря, иногда жалею, что уехал тогда из Баку. Теперь в Азербайджане, пожалуй, лучше.

— Почему не вернешься?

— Куда? — грустно улыбнулся Фардин. — Дома там нет, близких тоже. А тут квартира, машина, хоть и старенькая, работа. Еще бы власть сменилась, тогда и вздохнули бы полной грудью. К тому же, в Баку СГБ вряд ли пропустит такой объект, как я. Перс, сбежавший из Советского Азербайджана, а затем вернувшийся спустя почти тридцать лет. Глядишь, еще и преследовать начнут, заподозрят бог знает в чем.

— Думаешь, азербайджанцам тут легче живется? — скривился Рауф. — Нас тут вроде много, но есть разница между теми, кто живет в Иране давно и такими, как я, беженцами. Я здесь меньше, чем ты. Но ты вовремя уехал. В январе девяностого была самая страшная ночь, когда ввели войска. МВД, КГБ, «Альфа», корабли, вертолеты. Они перли по Сумгаитскому шоссе… — Он передернул плечами. — Стреляли по людям на балконах. Убили дядю Даниза, нескольких знакомых. Самая заварушка была у метро «11-я Красная армия». Столько трупов.

— А ты где был?

— Мать спрятала нас с братом в подвале. Не хотелось погибнуть от шальной пули. Потом я уехал в Москву. Там троюродный брат торговал на рынке. Рэкет, банды. Все это я проходил. Со стволом ходил, а на ночь под подушку его клал. Потом РУБОП на меня начал бочку катить. Я свалил сначала домой, в Баку, но меня объявили в международный розыск, и в Баку было тоже опасно оставаться. А потом я уехал в Ардебиль к родственникам. Мне в Азербайджан дорога заказана.

— РУБОП? — переспросил Фардин.

— Управление по борьбе с организованной преступностью. По большому счету, те же бандиты. Они частенько и крышевали сами. Кое-кого все-таки ловили, сажали, но большинство нашего брата сами друг дружку перестреляли.

— А здесь ты чем занимался? — Фардин пододвинул к нему пепельницу, потому что, заговорившись, Рауф забыл о сигарете и с нее вот-вот мог упасть на диван столбик пепла.

— Да тем же самым. Только тут МИ покруче УБОПа будет. За контрабанду руки рубят и за это, — он щелкнул ногтем по бутылке. — Мне вот тоже такая власть поперек горла. Слыхал про ОМИН?

Фардин покачал головой и подлил виски себе и Рафу.

— Я бы, наверное, даже в ДАИШ подался, — признался Фируз, опрокинув в себя рюмку и закусив хрустящей корочкой барбари. — Такое, знаешь ли, разочарование во всем. Денег ни на что не хватает. Даже сигареты курю самые дешевые. На работе не дают разрабатывать то, что мне интересно… А что за ОМИН такой?

— Организация моджахедов иранского народа.

— Ах, это! Так они же, по-моему, националисты. А ты ведь азербайджанец.

— Не скажи. Я — иранец. Национально-освободительная армия Ирана, вооруженное крыло ОМИН, включает в себя различные оппозиционные организации. — Он умолк и поглядел на Фардина вопросительно, ожидая реакции.

— Не напугал. Меня уже ничем не напугаешь. Меня ведь пихнули в тюрьму формально за то, что нелегально перешел границу. Если бы не заслуги дяди Ильфара — ветерана Священной обороны, я бы, наверное, погиб там…

— Били? — раф сел на диване, вроде как протрезвев.

Его расслабленность исчезла. Черные глаза, внимательные, умные, выдавали быстрый ум. Он не получил высшего образования, но жизнь научила гораздо большему и не самому лучшему.

Как бы сложилась его судьба, будь у него такие наставники, как у Фардина? Алексеев утверждал, что Мамедов добился солидного поста в ОМИН. Что он сделал, чтобы попасть в Организацию? Вряд ли просто за счет знакомств. Быстрый карьерный рост мог быть связан либо с терактами, спланированными или осуществленными Рауфом, либо с его участием в боевых действиях в Ираке.

Однако большинство членов ОМИН американцы разоружили и арестовали в Ираке. Большинство, но не всех. Именно тогда же, как подозревал Фардин, у американцев и, в частности у Д’Ондре, была возможность обработать оминовцев, отобрать тех, с кем впоследствии можно вести плодотворную работу, кому стоит платить, и это принесет результат.

— И били, и спать не давали.