Когда стало известно о назначении Д’Ондре на нынешнюю должность, подняли все донесения от нелегалов и агентуры. Каирский агент, напрямую связанный с МИДом Египта, давал практически идентичное описание Майка.

Необходимость знать Д’Ондре в лицо объяснялась просто — Фардин будет искать связь иранских радикалов с ЦРУ. Маловероятно, конечно, что с рядовыми бойцами или даже с командирами «Моджахедин-э Халк» Майк встречался лично. Но если все же подобные контакты происходили, то фотография Д’Ондре станет отличным подспорьем для изысканий Фардина.

Стоило пренебречь в данном случае предупреждениями контрразведчика, как решил для себя Алексеев. Опыт подсказывал, что Томсон подкатывает к нему не для банальной провокации. Фото американца уже сделали в прошлые визиты и в посольство, и в Генконсульство, но достоверной информации, что он тот самый Д’Ондре как не было, так и нет.

Алексеев поглядел на улыбающегося деловой, дежурной американской улыбкой Томсона. Поулыбался в ответ, рассматривая лицо Роджера, прокручивая в памяти словесный портрет Д’Ондре.

«Вроде похож, — решил Дмитрий и тут же с досадой себя одернул: — Сидит, небось, сейчас настоящий Д’Ондре где-нибудь в Саудовской Аравии, в Эр-Рияде, не факт, что работает под прикрытием посольства. Вряд ли в Ираке или в Египте. И там, и там работал подолгу, уже примелькался. Афганистан? Не исключено. Но так хочется верить, что вот он, передо мной, лыбится, как кот Базилио, увидевший наивного дурачка Буратино».

— Так вы не сотрудник торгпредства?

— В какой-то степени я связан с торговлей. Я военспец, — Алексеев обговаривал с контрразведчиком варианты — сошлись на должности военного специалиста. Это позволит заинтриговать Томсона.

— Любопытно, — Роджер взял Алексеева за локоть. — Что касается мирных, так сказать, товаров, я в курсе дела. Знаю, что у вас с Эмиратами в общем объеме торговли только по сельскохозяйственной продукции двадцать процентов, — он увлек резидента к выходу из зала.

— Жарко во дворе, — оказал вялое сопротивление Алексеев. — Градусов сорок.

— Я думаю, мы уравновесим температуру высоким градусом интересной, интеллектуальной беседы.

Он не сомневался в том, что Алексеев заинтересован в разговоре с ним.

— Да мы со всеми дружим и торгуем, — во дворе тень под навесом у входа не спасала. Разве что не так сильно тут слепило глаза солнце. — Мы Эмиратам — драгоценные камни, зерно, нефть, черные металлы. Они нам — различное оборудование, специи, чай, кофе, химию, мебель… И много еще чего. В этом нет никаких секретов. Мы открыты любому сотрудничеству.

— А что касается военно-технического сотрудничества — это секрет? — рассмеялся Томсон.

— В какой-то степени… Впрочем, то, что есть в открытом доступе. Скажем, с двухтысячного года за четырнадцать лет мы продали Эмиратам на семьсот четырнадцать миллионов долларов военной продукции.

— Я слыхал, что ОАЭ заказали у вас первыми ЗРПК «Панцирь-С1».

— Вы неплохо осведомлены для обычного сотрудника торгпредства. — Алексеев достал из кармана солнцезащитные очки в золотистой тонкой оправе. — Занимались этой темой или хобби?

Томсон снова засмеялся.

— Ну если вы знаете про продажи зерна и мебели, почему бы мне не знать о ваших продажах БМП-3 и ЗУР 9М 311…

Алексеев кивнул, принимая ответное словесное туше, гадая, как бы ему посмотреть на внутренний сгиб локтя Томсона, скрытый льняным меланжевым пиджаком. По описанию исчезнувшего иракского журналиста на руке Д’Ондре было коричневато-красное пятно, напоминающее то ли родимое пятно, то ли старый шрам.

Первую спонтанную затею опрокинуть на американца стакан сока, он отверг. Вдруг Томсон не станет снимать облитый пиджак. Или под пиджаком окажется рубашка с длинным рукавом.

— Экспорт-импорт у вас за последние года два упал по большинству пунктов. В том числе ваши закупки фармацевтической продукции у Эмиратов на ноль сошли.

— Не потому ли, что есть страна, не терпящая честной конкуренции и применяющая санкции в качестве методов ведения торговой войны?

— Ну что вы, мистер Алексеев?! — Томсон поднял руки вверх, сдаваясь и демонстрируя мирные намерения. — Я вовсе не сторонник санкций. Хоть и работаю на правительство. Но ведь так часто бывает, что мы согласны не со всем, чем промышляет наше правительство.

— Промышляет? — Алексеев хмыкнул. — Очень может быть. Но у нас, наверное, по-другому. Если работаешь на правительство, безоговорочно принимаешь политику своего государства.

— Но ведь работа на правительство не уничтожает вашу личность. Вы же способны чувствовать, мыслить здраво.

— Так и я о том же. Ведь в здравом уме принимаешь решение работать на правительство. Хотя, кто как.

— Мне нравится ваша позиция, Дмитрий. Можно вас так называть? — Роджер снова ухватил его за локоть, заглядывая в глаза.

Дмитрий приподнял солнцезащитные очки.

— Пожалуйста, — Алексеев отметил, какие у Томсона глаза, жесткие, злые и улыбающиеся, почти золотисто-желтые. И цвет, и взгляд чуть исподлобья, как у волка, с узким зрачком, гипнотизирующий, циничный.

— Меня зовите Роджер. Я хоть и ошибся, вы оказались не из торгпредства, но наше знакомство весьма… — он подобрал слова, — познавательно и приятно. В вашем посольстве не так много людей, независимо мыслящих и в то же время не боящихся показать себя истинными патриотами.

— А я давно не встречал людей, использующих такую безыскусную лесть. Хотя, не скрою, приятно. Понять бы еще, что вы от меня хотите. И все встанет на свои места.

— Я в вас не ошибся, — без тени иронии заявил Томсон. — Но какой интерес может быть в приятном общении? При условии, что это взаимно.

— Ну взаимности лучше ждать от женщины. А от мужчин, тем более облеченных властью, солидной должностью, ждут взаимности по бизнесу. Однако же, учитывая санкции, об этом вряд ли идет речь.

— Отнюдь. Вы же прекрасно знаете, Дмитрий, что товарооборот с вашей страной не пресекся. И Штаты торгуют, и Европа. Но в данном случае речь не идет о США. У меня есть очень и очень хорошие контакты с влиятельными людьми ОАЭ, которых мало волнуют санкции, а только лишь бизнес. Ваш торговый оборот мог бы существенно вырасти или хотя бы вернуться на прежние позиции. Возможно, не на государственном уровне… А на прямых договоренностях с серьезными людьми в России.

— Допустим, однако вам лучше бы с торгпредом обсудить все ваши предложения. Но, прямо скажу, выглядит странным и провокационным предложение о посредническом сотрудничестве между русскими и арабами от американца. Вам не кажется?

— Местные богатые, очень богатые арабы хотят с вами договариваться о торговле. Я здесь имею свой бизнес и некие интересы. В накладе, если вас сведу, я не останусь.

— Так что