«Есть и другой вариант, — Фардин быстро перемещался по номеру, кидая вещи в сумку, благо еще не успел разложить все по шкафам. — Камран будет держать меня на крючке. С теми, у кого рыльце в пушку работать проще. Заставит стучать на коллег, будет легче манипулировать, однако в таком случае и подозрений меньше. Разведчика в недотепе не заподозрят».

Фардин оглядел номер напоследок, не оставил ли чего… Он, конечно, убеждал себя в правильности того, что делает. А в это же время перед мысленным взором, словно отпечатавшись на сетчатке, — фигурка Симин в светлом бежевом плаще, традиционном для Ирана, скрывавшем бедра. И этот восхитительный красный зонт, при том, что ночь на дворе — нет солнца и нет дождя. Капает только из трубки кондиционера, попадая на жестяной козырек над кондиционером этажом ниже. Мерный звук падающих капель нисколько не отрезвил Фардина.

По пустому ночному Каракасу они промчались на красном «фиате». Выскочили за город, направляясь на восток.

Лицо Симин, подсвеченное голубым светом от приборной доски, казалось потусторонним. За ними плелась машина — ни цвет, ни марку не разобрать, лишь фары упрямо сверлят тропическую темноту.

— Ты говорила, вилла в Каракасе. — Он заметил, как Симин с легкой тревогой поглядывает в зеркало заднего вида, но никак не комментирует увиденное. Ее молчание относительно странной машины на пустынном шоссе, прилепившейся к ним, объяснялось лишь тем, что она приняла образовавшийся хвост на свой счет, и это укрепило Фардина в подозрениях по поводу принадлежности ее к иранским спецслужбам.

— В Каракасе помойка, — засмеялась она. — А для меня мой американский агент снял виллу в Рио Чико. Там национальный парк недалеко — Гуатопо.

— Что, мы уйдем в леса?

— Не ворчи! Два с небольшим часа и окажемся в раю.

— Мне еще рановато туда. И в аду неплохо, то есть в Каракасе. Что это? — испуганно дернулся он.

По машине словно камни или пули забарабанили.

— Дождь! Сейчас же сезон дождей.

На подъезде к Рио Чико дождь так же внезапно прекратился, оставив лобовое стекло и боковые зеркала в каплях. В боковое зеркало Фардин увидел искаженное каплями воды отражение машины наружного наблюдения, которая так и тащилась следом, веером разбрызгивая воду, не сходившую с дорожного полотна.

Виллу в темноте Фардин как следует не разглядел. Пошуршав гравием на подъездной дорожке, «фиат» подкатил к белеющим в темноте дверям гаража. Внутри дом Фардин тоже не успел осмотреть, они сразу переместились в спальню. До рассвета оставалось еще четыре часа…

Утро он встретил на коричневых шелковых простынях под высоким покатым потолком с вентилятором. Безликий дом, огромный, блестящие полы из плиток, бриз с моря, душевая, как кабина звездолета, тонкий хвойный аромат моющих средств. Из вещей Симин — этюдник в гостиной, деревянный чемоданчик с тюбиками масляной краски и бирюзовый пластиковый чемодан с закругленными углами.

Они сели завтракать около барной стойки на высокие стулья с хромированными ножками. И молчали. Поглядывали друг на друга и смущенно улыбались. Оба знали, что нарушают правила. Оба не привыкли так долго оставаться вместе наедине.

— Может, нам пожениться? — робко предложил Фардин.

— Почему тебе не приходило это в голову, когда мы встречались у меня в мастерской? Все давным-давно было, разве что не живем вместе. У тебя работа, в которую ты погружен с головой, у меня — тоже. Выставки, презентации, мастер-классы… Временный брак, конечно, упростит дело в плане встреч, но безопасные условия для встреч и так имеются.

— У тебя есть кто-то еще на примете? — обиженно поинтересовался Фардин, все же вздохнув с облегчением.

— Не выдумывай, — Симин поглядывала на часы, висевшие над диваном. — Мне надо съездить в Каракас. Я собиралась встретиться с одним человеком.

— Ну вот, — понурился он. — Я же говорю, у тебя есть кто-то…

— Это женщина.

— Еще лучше! Ты падаешь все ниже и ниже.

Они рассмеялись, но продолговатые, почти черные глаза художницы казались грустными или настороженными. Она сама не своя была. Фардин чувствовал ее напряженность и даже отчужденность.

«И в самом деле, не завела ли она кого-нибудь?»

Отказ от хоть и временного брака не вызвал подозрений. Ей могли запретить в МИ, а если бы она и настояла, Фардина снова замордовали бы проверками. Да и таким, как она, могут подобрать мужа в интересах дела.

Уже в машине она объяснила, что в Венесуэле довольно большая иранская община, и среди этих венесуэльских иранцев есть женщина, которая заинтересовалась творчеством Симин и планирует приобрести несколько полотен для своего дома в Каракасе.

В Каракасе Симин припарковала «фиат» около небольшого ресторанчика. Пока ждали покупательницу и пили ледяную минералку, Симин нервничала. Бегала то и дело к барной стойке звонить по местному телефону.

Фардин выпил воды столько, что заледенело горло, смотрел на художницу и не мог понять, свидетелем чего он является.

Он сразу смекнул — никакой встречи с покупательницей не состоится или придет некто под видом покупательницы. Он сам нужен Симин в качестве прикрытия, ширмы. «Алиби, — пришла ему на ум более точная формулировка. — Но кому вообще может понадобится ее алиби?»

Отчего-то всплыло в памяти рассказанное вчера Алексеевым про иранскую общину. В особенности, об их наблюдениях за наркотрафиком из Колумбии. Это осуществлялось, в том числе, и с территории Венесуэлы.

Однако это не такая уж нелегальная работа. Еще Уго Чавес способствовал тому, чтобы иранские спецслужбы взяли под контроль каналы поставок наркотиков в США из Колумбии. Удалось наладить контакты с основными поставщиками — лидерами леворадикальных группировок. Они сами не занимаются наркотрафиком, но держат руку на пульсе и прибыль подгребают под себя. Отрезать США от наркотиков в случае войны — это неплохой ход. Нелегальный рынок настолько велик, что резонанс очевидно будет.

— Трубку не берет, — посетовала Симин, вернувшись за столик. Через пять минут она снова устремилась к телефону, бросив на ходу: — Закажи что-нибудь и на мою долю. Рыбное. А то с голоду тут помрем.

Фардин уткнулся в меню. Но внезапно что-то заставило его глянуть по сторонам. В маленьком коридорчике, ведущем к туалетам и подсобным помещениям, он увидел Симин, разговаривающую с мужчиной.

Бритый, без привычной иранскому глазу бороды, с татуировками, по-видимому покрывающими большую часть тела. Некоторые из них виднелись из-под ворота футболки и языками узоров заходили на шею.

Первым порывом было вскочить, отбросить меню и напомнить Симин о правилах поведения. Как она осмелилась разговаривать с мужчиной, когда рядом нет Фардина? Однако пыл у него мгновенно угас, едва он подумал о том, что и Симин хорошо знает правила. Если разговаривает, значит, хочет общения.

Фардин