— Ты сказал «гарантирует». Какие же это гарантии?

— Он полетит вместе с нами до места назначения.

Наступила пауза. Потом Щербатый снова спросил:

— А как насчет наших в тюрьме?

— Это — нет, это придется забыть, насчет них он не согласен ни в какую. Это, говорит, вне компетенции иностранного посольства. То есть нам предлагают получить денежки и смыться.

— И что же, простят казненного?

— Говорит, что да, если мы никого больше не убьем. А ультиматум наш истекает, — Мулат взглянул на часы, — через час десять, не так ли?

Все поглядели на большие настенные часы, все, кроме Длинного, — тот развалился в кресле, делая вид, что происходящее его совершенно не интересует.

— И через час десять минут мы снова… — начал было Малахольный, обращаясь к Мулату.

— Разумеется, — ответил за него Щербатый, — мы просто обязаны это сделать, иначе кто же будет принимать наши требования всерьез?

В это время на столе пискнуло, замигал огонек на плоском телефонном аппарате с множеством кнопок и репродуктором — в случае необходимости окружающие могли слышать, что говорят на другом конце провода.

— Будь добр, возьми трубку, — вежливо сказал Мулат Длинному.

Этому звонку предшествовало очередное заседание правительственного кризисного штаба. Большинство было за то, чтобы отклонить требования террористов. Меньшинство возражало: нельзя, просто преступно играть жизнями десятков заложников. Тем более что речь идет о посольстве союзного государства.

Лидер оппозиции настаивал на решительных мерах: срочно стянуть спецподразделения по борьбе с терроризмом (для чего их держим, не для парадов же?) и брать посольство штурмом. Против этого выступил министр внутренних дел: захватить здание само по себе не представляло бы труда, но успеть предотвратить взрыв невозможно. Сомнительно, качал головой лидер оппозиции, чтобы эти типы принесли в жертву самих себя. Министр возразил, что, судя по тому, как террористы привели свою угрозу в действие, расстреляв заложника, риск, что они могут взорвать здание, немал. К тому же им вовсе не обязательно гибнуть вместе со всеми — здание велико, есть где укрыться. Смертная казнь им не грозит, максимум — пожизненное заключение.

Потом взял слово премьер и проинформировал собравшихся о содержании телефонного разговора, который он имел с главой союзного государства, чье посольство захвачено террористами. Оба сошлись на том, что если нет возможности освободить заложников молниеносным ошеломляющим ударом, то нужно вести переговоры с террористами, дать согласие выполнить часть их требований — лишь бы избежать дальнейшего кровопролития. Об освобождении заключенных из тюрьмы не может быть и речи: это создаст опасный прецедент на будущее, у террористов появится дополнительный стимул продолжать охоту на людей.

В зале наступает оживление. Всех интересует, что имеется в виду под «частичными требованиями». Премьер поясняет: разрешить террористам, захватившим посольство, беспрепятственно вылететь в одну из стран по их выбору. Громко хмыкает со своего места лидер оппозиции: «Гениальное решение. Они ухлопали человека, а мы их за это на свободу. Может, еще и денег дадим на дорогу?»

«Да, — отвечает премьер, — возможно, придется пойти и на то, чтобы заплатить выкуп… Или господину оппозиционеру жизнь человека ничего не стоит?»

«По мне, так лучше перестрелять всех террористов при посадке в самолет, — кричит лидер, — или у нас уже нет снайперов?»

Ему снова возражает министр внутренних дел: «Мы имеем дело не с дилетантами. Если они и согласятся лететь, то непременно возьмут с собой заложников, и уж как пить дать — посла: пойдут общей толпой, так что стрельба будет опасна, прецеденты есть. К тому же наверняка они захватят с собой взрывчатку».

«В конце концов, детали операции — дело не оппозиции, а правительства, — бурчит лидер. — По мне, так можете им и цветочки на дорогу преподнести — ваше дело».

Премьер предлагает прекратить перепалку и обсудить конкретные условия, на которых правительство может начать переговоры с террористами. Во-первых, гарантия неприкосновенности оставшихся в живых сотрудников посольства…

Министр внутренних дел вносит предложение вести переговоры с террористами лишь после того, как будет получено неопровержимое доказательство, что все заложники живы. Подтвердить это должен по телефону лично посол тому сотруднику МИДа, который знает его и его голос. Создать комиссию по выработке условий, на которых правительство согласно отпустить террористов.

«Далеко они не уйдут, — обращается он к лидеру оппозиции, — поставим на ноги Интерпол, перехватим всех».

Предложение принимается…

— Старый мошенник, — улыбается премьер, обращаясь к лидеру оппозиции, когда они остаются вдвоем. — Признавайся, небось сам все и подстроил — аккурат перед выборами.

Мало кто знает, что между собой, без посторонних, они на «ты». И что отношения между ними — ну не то чтобы дружеские, но взаимоуважительные. Это во время парламентских дебатов они могут публично пикироваться между собой, упражняться в ядовитых выпадах друг против друга. Со стороны кажется, что нет злейших противников, чем они. В этом, во всяком случае, убеждены непосвященные, а эти непосвященные — практически все население страны. И только узкий круг людей знает, что все это — театр, игра на публику, неизбежная составная часть «парламентской демократии».

— Ничего-то от тебя не скроешь, — расплывается в улыбке лидер консервативной оппозиции, хитрые, заплывшие глазки его превращаются в узкие щелочки.

— А что, я бы не особенно удивился, если бы узнал, что твои люди из политической полиции этот захват и организовали.

— Твои люди, — поправляет лидер. — Премьер-то у нас пока ты, значит, и люди в полиции тоже твои — тебе подчиняются, а не мне.

— Рассказывай. Насажал повсюду своих…

— Почему же не уберешь?

— Давно бы сделал, только ведь знаю, что ты и твои бузотеры поднимете такую бучу: на всех перекрестках будете кричать, что рост преступности — это результат безответственной политики нынешнего правительства, которое из своекорыстных партийных интересов обескровило полицейский аппарат, заменив опытных, годами проверенных профессионалов на дилетантов. Подорвешь к нам остатки доверия.

— Само собой. А ты что хотел?

— Представляешь, как нелегко быть премьером в этой стране?

— Скоро станет легче, — утешает собеседник, — вот перейдешь в оппозицию, так сразу и полегчает: спокойная жизнь, ни за что не отвечаешь, только всех критикуешь, набираешь очки у избирателей.

— Чего же ты тогда так рвешься к власти с такого тепленького местечка? — интересуется премьер.

— Надоело. Третий срок подряд в оппозиции, все одно и то же.

— Алло, это посольство? — Голос в трубке звучал спокойно и размеренно. — У аппарата представитель министерства иностранных дел. Имею важное сообщение от правительства. Пригласите к телефону… ну, кто там у вас старший.

— Сейчас, — процедил Длинный и,