От этого места к двери протянулись параллельные кровавые полосы — следы от метлы.

Преступник, должно быть, двигался спиной вперёд, заметая пол за собой.

— Йона Линна, — произносит офицер. — Я сперва и не поверил, что это серьёзно, но решил… ну, лучше мне не шевелиться, на всякий случай.

— Благодарю, — отвечает Йона.

Пока Эриксон выкладывает подножки дальше по проходу, Йона осматривается. За исключением вороного мерина, беспокойно переступающего с ноги на ногу у мойки, все лошади в денниках дремлют.

Преступник не пытался скрыть само преступление, думает Йона. Он только хотел удалить собственные следы.

Эриксон проводит по полу сильным диагональным лучом, но в проходе не видно ни единого отпечатка. Он меняет угол, пробует ещё раз, затем устало выпрямляется.

— Никаких следов, и ручка вытерта дочиста, — говорит он.

Йона подходит по подножкам ближе к тёмно‑бурому пятну.

Большая часть крови подсохла, но в центре сохранился липкий, ещё не полностью застывший участок.

Нет ни брызг, ни обратного разбрызгивания.

По всей видимости, в Марго стреляли из пистолета. Вероятно, с сравнительно невысокой начальной скоростью, экспансивная пуля осталась в теле.

Эриксон смачивает один ватный тампон за другим в растворе хлорида натрия, промакивает засохшую кровь и заклеивает каждый тампон в отдельный пакет.

Взгляд Йоны сосредоточен, он продвигается вперёд, позволяя теням произошедшего разворачиваться перед внутренним взором.

Крови много. Нельзя сказать, как долго Марго пролежала на полу, но кровь ещё текла и не успела свернуться, когда её вытащили наружу.

Он замечает, что одна из чёрных пластиковых кормушек сдвинута и на бетоне остаётся от неё след от волочения.

— О чём ты думаешь? — спрашивает Эриксон, проследив его взгляд.

— Распыли, пожалуйста, «Блустар» вокруг основной лужи, — говорит Йона.

Эриксон берёт бутылку и наносит реагент на все поверхности без видимых кровавых пятен.

Химикаты в спрее заставляют кровь на короткое время светиться, так что мельчайшие капли вспыхивают ледяным голубым светом.

Йона замирает, стараясь осмыслить картину теперь, когда видна вся кровь.

Он отмечает форму каждой капли в зависимости от силы тяжести и характера поверхности.

Примерно в тридцати пяти сантиметрах от главного пятна он замечает слабое свечение.

Йона подходит ближе и наклоняется.

На бетоне между каплями крови виден мазок розовой помады.

Марго, должно быть, ударилась лицом о пол, когда упала.

Эриксон фотографирует, а Йона идёт дальше, наклоняясь к ряду из шести светящихся капель справа от основного пятна.

У крови поверхностное натяжение выше, чем у воды. Значит, капли, упавшие на гладкую поверхность, сохраняют почти округлую форму, не разбрызгиваясь — как и шесть капель перед ним. Первые пять немного вытянуты, заострены по направлению вправо, но последняя идеально круглая.

— Проверьте, нет ли в них следов пороха, — просит Йона, указывая на ряд.

— Никогда о таком не слышал, но проверим, — отвечает Эриксон.

— Стрелок правша. Он прижал ствол к спине Марго, выстрелил один раз, затем, отвёл пистолет в сторону, вот так, довольно медленно, пока, наконец, не остановился.

— То есть ты думаешь, что это капало со ствола пистолета?

— Марго упала лицом вниз, пуля осталась внутри. Она лицом ударилось о бетон, разбила губу.

— Мы ведь ещё не знаем, что кровь принадлежит именно ей, — безучастно замечает Эриксон.

— Это её помада.

— Ты уверен?

— Уверен в цвете.

— Сожалею, что ты это видишь, — бормочет Эриксон.

— Да. Но Марго была жива, она пыталась ухватиться за кормушку.

— Попробую «Амидо Блэк».

— Стрелок вытащил её за ноги, пока она ещё была в сознании, и запихнул в машину. Потом вернулся, замёл следы, вытер ручку и дверь, подмёл двор до самой машины, забрал метлу и уехал, — говорит Йона.

Глава 4.

Вода была гладкой, как шёлк, когда группа пришвартовала арендованную моторную лодку в бухте на западной стороне острова. Солнце затянуто дымчатым маревом. Они снимают спасательные жилеты, берут вещи и идут по песчаному пляжу, пока, наконец, не останавливаются у кромки леса.

Самир задыхается, отплёвываясь в платок. Леннарт дрожащими руками раскладывает складной стул и тяжело опускается на него. Эмма, опираясь на трость, думает, не сказать ли остальным, что ошиблась: они уже не настолько молоды и здоровы, чтобы пройти и сотню метров без отдыха.

Соня запахивает своё горчично‑жёлтое пальто, садится на валун и открывает рюкзак.

— Не трогать еду, пока мы не доберёмся до места! — резко бросает Леннарт.

— Я только возьму лекарство, — отвечает она и достаёт маленький пузырёк.

Они принесли с собой еду для пикника: варёные яйца, картофельный салат, холодные фрикадельки с дижонской горчицей, бутерброды с тунцом, сосиски, блинчики с малиновым вареньем, термос с кофе и бутылочку коньяка.

Эмма закуривает сигарету и оглядывается на цепочку их следов на песке, тянущуюся мимо коряг и прочего мусора, выброшенного волнами. Дальше по пляжу, видны следы, как будто, кто‑то тащил что‑то тяжёлое к лесу.

— Иногда мне кажется, что я смотрю на всё сквозь стекло, Берни, — шепчет она.

Берни — её покойный муж, но Эмма продолжает с ним разговаривать и после его смерти. Порой открывает шкаф и обращается к его лёгкому летнему костюму. Друзьям она говорит, что наслаждается вновь обретённой свободой, но на самом деле она смертельно по нему скучает.

— Может быть, пора сдаться и позволить следующему поколению взять верх? — говорит Самир.

— Чёрта с два, — бурчит Леннарт и поднимается со стула.

Эмма ведёт их в продуваемый ветрами лес, огибая осыпающиеся валуны. Трость застревает между двумя корнями, выпирающими из земли, и, когда она пытается её высвободить, ей на миг кажется, будто кто‑то тянет палку вниз, вглубь земли.

В этот момент ей остро хочется остановить их вылазку, сказать, что ей плохо. Но она лишь идёт чуть дальше, до небольшой поляны, и останавливается, чтобы дать остальным перевести дух.

Леннарт снова раскладывает стул, а Самир, криво усмехнувшись, заявляет, что у него в глазах пляшут цветные пятна.

— Я кашляю кровью, — сухо говорит Соня.

После того как все они потеряли своих спутников жизни, четверо друзей основали «Оккультных старейшин» — группу с девизом: «Мы уже одной ногой в могиле!» Они ездят по местам, где якобы водятся призраки, устраивают спиритические сеансы, встречаются со спиритуалистами. Никто из них по‑настоящему не верит в привидения, но они считают это