– Найдём, Юра. Обязательно найдём, не сомневайся! Я уже говорил кое с кем, работа полным ходом идёт. Девушку жаль. Молодая совсем. Юра, ты там тоже будь аккуратней и внимательней. Хотя чего мне тебя учить? Сам, всё понимаешь. Если помощь какая нужна будет, ты звони в любое время дня и ночи.

– Благодарю, Саныч! Тут всё в порядке, главное – родных прикрыть и коллег моих. А я сам разберусь. Саша, я по делам умотаю до восьмого июня, а десятого у меня вылет в Магадан. Так что давай, буду тебя там ждать.

– Хорошо, Юра, я понял. Конечно прилечу! Даже не сомневайся. Ты до восьмого-то на связи будешь, если что?

– Да, разумеется! Пока, Саныч!

– Счастливо!

Закончив разговор, Старшинин подумал, насколько сейчас тяжело должно быть Орлинскому. Он знал, что Влад Спешилов, молодой капитан, воспитанник Миронцева, работал вместе с журналистом по делу о золоте Карамкена. Влад очень уважал Орлинского, и тот, в свою очередь, относился к нему как к младшему брату или даже как к сыну. И то, что случилось, конечно, тяжёлый груз для Юрия. Сам Старшинин с Орлинским ни разу не обсуждал ни план операции по Карамкену, ни Миронцева, ни Спешилова. Но и Юрий, и Александр Александрович хорошо понимали, что они оба в курсе происходящих событий и планов на будущее. И вот сегодня пришёл тот день, когда чекист и журналист говорили открытым текстом о том, о чём раньше молчали. Друзья понимали, что это их работа, и если придёт время, они поговорят. Вот оно и пришло. Поговорили. Без лишних слов и вопросов.

Старшинин подошёл к своему столу, посмотрел на телефон для спецсвязи, протянул к нему руку, мгновение раздумывал, затем резким движением снял тяжёлую трубку и поднёс её к уху.

Глава 30. Секретный вояж

Поздно вечером к дому Орлинского подъехал микроавтобус с тонированными наглухо стёклами. Юрий, с большой спортивной сумкой наперевес, без приглашения сдвинул дверь в сторону и сделал шаг в тёмный и прохладный салон. Дверь за ним кто-то закрыл. Он сел в удобное кресло, сумку поставил перед собой у ног. Водитель сидел за перегородкой. Автобус тронулся, сделал резкий разворот и стал выезжать из переулка на центральную улицу. В салоне было темно, глаза стали привыкать, и Орлинский улыбнулся, когда увидел силуэт человека в шляпе.

– Привет, Тридцать Четвёртый! – хриплый голос незнакомца довольно громко прозвучал в салоне микроавтобуса.

– Привет, Каптёр! Вот ты вроде не куришь, не пьёшь, а голос – как у алкоголика. Что двадцать лет назад, что сейчас! – с улыбкой протягивая руку для приветствия, сказал Юрий.

Каптёр, худощавый, со впалыми небритыми щеками и грустными глазами, и вправду маленько смахивал на пьяницу. Но дорогой костюм, классическая шляпа и блестевшие в полумраке туфли давали понять, что это далеко не так. Кисти рук этого человека были в тонких кожаных перчатках, а рукопожатие – уверенное и очень сильное.

Орлинский никогда не видел Каптёра без этих перчаток. Его руки таили в себе огромную силу и опасность. Говорили, что он мог гнуть подковы пальцами, а кисти рук у него – сплошной шрам от ужасного ожога, поэтому он вынужденно их прячет. В любом случае, рукопожатие Каптёра – это испытание, и те, кто его почувствовал, однозначно говорят, что теперь знают, как здоровается Терминатор.

– Голос мой, говоришь, не изменился? Так это же хорошо. По голосу всегда узнать можно! – весело ответил Каптёр. – А, вот ты, Тридцать четвёртый, тоже, как посмотрю, не меняешься. Никак всё не успокоишься. Только вроде затих, мирную жизнь начал – и тут раз! – и опять я понадобился. Другие вон переженились, детей и внуков уже воспитывают, путешествуют, а ты всё никак не успокоишься, вечно на свой хребет приключения находишь. Кто в мире и покое живёт, то со мной не встречается. Но, знаешь, Тридцать четвёртый, я честно тебе скажу: очень рад тебя видеть. И программы твои смотрю. Слушай, прямо гордость берёт, что такие люди во мне нуждаются! – Каптёр хрипло и громко засмеялся. – А я вот по-прежнему служу родному Отечеству…

– И я рад тебя видеть. А про отдых и покой… Ну что тебе сказать? Помнишь, как в юности было, а? Если Родина скажет «надо», комсомол ответит «есть»! Так и живу по сей день! – с грустной улыбкой произнес Орлинский.

Они говорили как старые друзья, как два опытных воина. За всю прожитую жизнь они виделись всего несколько раз, и оба понимали, что каждая их встреча может быть последней. От этого они становились ещё ближе и родней друг для друга. Короткие разговоры только по делу, и вот она появляется – невидимая энергетическая связь, которая не исчезает, а только крепнет со временем. Каждый делает свою работу, никто никого не хочет подвести и мысленно желает другу удачи.

Микроавтобус выехал из Москвы по Горьковскому шоссе и проехал километров семьдесят. Когда совсем уже стемнело, свернул с главной дороги в лес. Через минут пятнадцать Орлинский, он же Тридцать четвёртый, стоял у ворот, за которыми виднелся большой бревенчатый дом. Юрий сделал глубокий вдох. Пахло рекой – она была где-то рядом. Когда отъехал микроавтобус, запели соловьи и заквакали лягушки. Юрий приложил к замку калитки электронный ключ. Раздался щелчок, калитка открылась, и Орлинский двинулся в сторону дома. Это была база «Берлога» – секретный объект одного из подразделений ГРУ. Даже не все высокопоставленные чины Главного Разведывательного Управления знали о том, что такой объект существует.

Тридцать Четвёртый не был тут три года. Внешне ничего не поменялось: тот же дом, банька и гараж. Только вот кусты малины и смородины подросли. Приличных размеров дачный участок на берегу реки, в лесном массиве, сосны и ели вокруг, неподалеку воинская часть. Чужих тут не бывает не только из-за нескольких постов и шлагбаумов на дороге, но и потому, что ходит много легенд про эти «неспокойные» места. Тут тебе и волки, и лешие, и оборотни, и русалки. В общем, страшные рассказы о нечистой силе, да такие, что покруче гоголевских будут. И, как выясняется, даже в двадцать первом веке народный фольклор является серьёзным оберегом от любопытных туристов или странствующих по Подмосковью зевак.

Дом из цилиндрованного бруса – это надстройка. Всё самое интересное под ним: медицинский центр, жилые помещения, столовая с хорошей кухней, спортзал, бассейн. Тренировочные