— Да я и не спрашивал.

— Что, вот просто так взял да и сказал, мол, у этого, того и того можно деньжат срубить да вещички ценные взять?

— Ну, что-то вроде того.

— Однако. — Лев Иванович помолчал. — А ты сам как думаешь?

— Насчет чего?

— А насчет того, что твой дружок Макс фактически тебя под монастырь подводил. Или твоими руками хотел грязную работу сделать.

Собеседник нахмурился.

— Нет, гражданин начальник. Максим — мой друг. Он был не стал мне такие подставы кидать.

— А ты ему что-то башлял с грабежей?

— Само собой. Отблагодарить-то надо человека за ценную наводку.

— Деньгами отдавал?

— Ну а чем же еще?

— Не знаю, может, вещами: цацками, техникой…

— Нет, начальник, только «хрустиками».

— Хотя, по сути, зачем ему деньги, если он и так не последний хрен без соли доедает? — невольно вырвалось у Гурова.

— Деньги все любят, — улыбнулся мужчина.

— С этим не поспоришь. Ладно, Коля. — Сыщик отложил ручку и встал. — Пока что свободен. От меня, по крайней мере.

— Еще пока не свободен, начальник.

— Надеешься, что не получишь пожизненное?

— Почему бы и нет? Я же рассказал все.

— Рассказал. Потом следователю все это повторишь. А пока он не пришел, посидишь у нас маленько под замком. Так что уж не обессудь.

— Да понятно все, гражданин начальник.

Когда за Прокопчуком закрылась дверь, Лев Иванович посмотрел на часы. С Николаем они проговорили довольно долго. За окном уже давно рассвело и начался новый день. Надо бы проведать Крячко, решил Гуров. Друг сидел через стенку, беседовал с Сафроновым.

Когда сыщик приоткрыл дверь, то чуть не столкнулся со Стасом.

— Что, уже все? — спросил Лев Иванович.

— Как видишь, — кивнул напарник.

— А этот где?

— Сафронов? Да к следаку я его отправил. — Станислав поморщился, будто прожевал что-то кислое. — Мерзкий товарищ этот Максим. Еще хуже Прокопчука, ей-богу.

— Надо же, — удивился Гуров. — Хуже рецидивиста, на совести которого куча убийств и несколько грабежей?

— Вот представь себе, — ответил Крячко. — Прокопчук-то, кстати, что?

— На удивление, запел быстро.

— Молодец, Лева. Я думал, дольше будет резину тянуть. На чем-то его расколол?

— Не важно, — скромно махнул рукой сыщик.

— Ну, расскажи. Мне же интересно, — умоляюще посмотрел на него Стас. — Пожалуйста.

— Ладно, ладно. Сказал ему, что якобы наша студенточка заяву накатала об ограблении и изнасиловании в их развеселом шалмане. И что якобы ей восемнадцати нет.

— И он на это купился? — фыркнул напарник. — Вот уж не думал.

— Я тоже не думал. Но, как оказалось, прокатило.

— Да, не такой уж прошаренный этот Прокопчук, — сделал вывод Станислав.

— А у тебя-то как с этим Сафроновым?

— Ну…

— Стас, откровенность за откровенность.

— Ладно, слушай.

* * *

Максим смотрел на Крячко нагло и вызывающе. Стаса, впрочем, подобное поведение не удивляло, не возмущало и не шокировало: за годы своей оперативной практики он и не такого насмотрелся. Да и экземпляры попадались самые разные. Сыскарь даже невольно подумал о том, что разговор будет бесперспективным. Сафронов наверняка начнет все отрицать да грозиться братом-чиновником, учитывая его поведение в доме.

В целом Станислав предугадал направление беседы. Когда он сел за стол, друг Прокопчука уже устроился на стуле, развалившись и закинув ногу за ногу.

— Ну-с, начнем, — сказал Крячко и достал лист и ручку.

— Да можно уже и заканчивать, — язвительно заметил собеседник. — Потому что разговаривать мы долго не будем.

— Правда? — ехидно осведомился оперативник. — Не любите, гражданин Сафронов, встречаться и беседовать с сотрудниками правоохранительных органов?

— А вы кто мне, друзья, чтобы я с вами встречался и беседовал? Тем более что вы вломились ко мне в дом посреди ночи под предлогом выдуманного пожара. Я уж чуть было вам не поверил.

— Чуть?

— Не важно. Так что вы, еще раз повторяю, вломились обманом, обвинили во всех смертных грехах да еще и приволокли сюда чуть ли не в наручниках. Знаете, что вам за это будет?

— Понятия не имею, — спокойно ответил Станислав. — И что же?

— Вылетите отсюда как пробка из бутылки. И уж в правоохранительных органах точно работать не будете. А то и под статью попадете за незаконный арест.

— Так вас никто и не арестовывал, — возразил Крячко.

— Значит, за задержание.

— Ну, здесь есть за что.

— И за что же? За убийство Джона Кеннеди?

— Да нет, гражданин Сафронов. Убийство Джона Кеннеди, к слову, уже давно доказано и раскрыто. А вот вы укрывали преступника, который находился в розыске за пять грабежей и убийство около десяти человек. Вы знали это и прятали его в своем доме. Точнее в доме принадлежащем вашему старшему брату. Но живете там вы.

— А вы докажите, что я знал, — дерзко ответил Максим. — Позовите психологов, хиромантов, колдунов. Пусть они влезут ко мне в голову и докажут, что я это знал.

— Не переживайте. Если надо будет, позовем хоть Господа Бога и дьявола из преисподней.

— Я даже не сомневаюсь. Вам лишь бы человека обвинить да невиновного посадить.

Стас не стал объяснять Сафронову тонкости уголовно-процессуального законодательства по части предъявления обвинения, а уж тем более посадки под замок. Все равно это было бесполезно. Собеседник явно не был настроен на адекватный и спокойный разговор. «Да, хорошо иметь за спиной влиятельных родственников», — невольно подумал сыскарь, а вслух сказал:

— Значит, вы утверждаете, что не знаете, точнее, не знали, что Николай Прокопчук — в розыске?

— Нет, не знал, — заявил мужчина.

— Тогда потрудитесь, пожалуйста, объяснить, что он делал в вашем доме и как к вам попал.

— Глупый вопрос, — сморщился Максим. — У вас что, друзей нет? И они не могут к вам в гости зайти?

— Почему же? Могут. Вот только я не вожу дружбу с уголовниками, тем более с такими, как Прокопчук.

— Ну, естественно, вы же их ловите. Сначала бьете, потом разбираетесь, и вас совершенно не интересуют ни причины, ни мотивы, ни что у человека на душе.

— О как, — покивал головой Станислав. — Значит, Прокопчук просто пришел к вам в гости?

— Да, именно так.

— И когда он к вам зашел?

— Как раз накануне вашего визита.

— Неужели? А как вы объясните то, что его там раньше видели? За несколько дней до задержания.

— Этого быть не может.

— Боюсь, что может, Максим Геннадьевич. Есть свидетель, который под присягой подтвердит, что видел Николая Прокопчука в вашем доме гораздо раньше, чем вы утверждаете.

— Брехня, — бросил Сафронов. — И свидетель ваш врет. Либо пьяный был.

— Ну, вы всех-то по себе не равняйте, — не удержался от насмешки Крячко.

— Это что же, я, по-вашему, пьяница? Или вру? Тогда вы еще и за оскорбление