Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 96

– Нет, Толян, извиняй. Дел очень много, прямо некогда зад от стула оторвать, – проговорил Стас, стараясь не смотреть на Толины пальцы.

– Ну ладно, а я, пожалуй, пойду похомячу.

– Давай-давай! Ты вон какую работу проделал. Тебе обязательно надо подкрепиться. Приятного аппетита, Толя!

– Бывай, Стас! – сказал Степанов и отбыл хомячить.

Станислав наконец-то погрузился в текст экспертного заключения. По всему выходило, что на зажигалке отпечатки пальцев Балидского отсутствовали. Это позволяло подтвердить первоначальный вывод Гурова о том, что зажигалка могла принадлежать тому человеку, с которым Балидский общался в последние минуты своей жизни.

Глава 5

Профессор Андрей Ильич Тихонов вовсе не был трусом. Разве в этом случае он смог бы, оставаясь университетским преподавателем, параллельно развернуть прибыльный бизнес?

Вот уже порядка пятнадцати лет его фирма по проведению экологического мониторинга успешно работала в Москве и области. Андрею Ильичу удалось создать себе репутацию, обеспечить постоянный поток клиентов. Добиться всего этого было очень непросто.

В середине девяностых он, скромный, уже немолодой преподаватель, окинул взглядом обширную университетскую лабораторию, вдруг задумался и тут же сам испугался своей шальной мысли. Да, наверное, можно проводить испытания для бизнеса, используя возможности вуза, собственную квалификацию эксперта и аспирантов в качестве бесплатной рабочей силы. Им же все равно нужна практика. Эта идея была и заманчива, и страшна одновременно. Андрей Ильич довольно долго и напряженно думал, но пример знакомых, вступавших и в куда более серьезные дела, все же сломал его сомнения.

В лабораторию, которой он по совместительству заведовал, стали наведываться разные люди. Встречи с ними Андрей Ильич назначал в основном на вторую половину рабочего дня, когда сотрудники университета уже расходились. Но если случались пересечения, и коллеги задавали ему вопросы, то он с готовностью отвечал на них. Мол, все ради науки!

Кому-то нужны были изыскания, например, для строительства. Тихонов проводил их аккуратно и точно, получал деньги за использование университетской базы. Если кто-то сейчас назовет это беззаконием, то пусть вспомнит, что такое дело происходило в девяностые годы. Тогда действовали иные моральные ценности.

Впоследствии он смог отсоединить свою компанию от вузовских ресурсов, создал собственную лабораторию, приобрел необходимое оборудование, нанял персонал и привел в порядок документальную базу. Появился у него и управляющий. Наконец-то жить ему стало легче и проще. Теперь он мог спокойно заниматься преподаванием и научной работой. Параллельно бизнес делал то, что ему и положено, приносил деньги.

Андрей Ильич стал томен и импозантен. Он поменял имидж, перевоплотился в респектабельного подтянутого мужчину европейского типа с аккуратной седой бородкой, мог путешествовать и учить студентов не только науке, но и жизни. Впрочем, Тихонов прослыл среди них тем еще занудой.

Нельзя сказать, чтобы он не боялся. Такое бывало, когда профессор видел, как компетентные органы поднимали дела многолетней давности и привлекали к ответственности знакомых и не очень людей за грехи давно минувших лет, которые казались уже похороненными в пучине забвения. Но что можно было предъявить конкретно ему?

«В нашем государстве это может быть все, что угодно», – думал он и невольно содрогался, когда сознание некстати подсовывало ему какую-нибудь историю криминального свойства, вытащенную из сундука времени.

Но сложности в жизни пришли совсем не с той стороны, откуда ждал их Андрей Ильич. Сегодня кое-кто напомнил ему о прошлом. Элегантно и ненавязчиво, но так, что он потерял покой на целый день.

Как только пальчики были готовы, Крячко сразу же отправился в Музей искусства народов Востока. Здесь работал его давний товарищ Афанасий Пружников, часто выступавший негласным консультантом в делах, расследуемых Станиславом. Предметом его искренней страсти была история и ее самые разнообразные артефакты. Крячко надеялся получить хоть какую-то зацепку в связи с вещицей, найденной им на месте преступления.

По дороге ему пришлось заскочить в магазин. Помимо истории у Афанасия была еще одна страсть, достаточно банальная, но сильная настолько, что игнорирование ее могло обеспечить заведомо плачевный результат. Нельзя сказать, что Пружников отличался вредным характером, но он постоянно пребывал в уверенности, что дел у него невпроворот. Только заветный плеск янтарной жидкости, льющейся в стакан, мог несколько отодвинуть текущие заботы, освободить место для чего-то иного. Поэтому пришлось Крячко раскошеливаться на коньяк.

С бутылкой «Арарата» он появился на пороге особняка, расположенного на Никитском бульваре. Афанасий занимал в музее небольшой кабинет, сильно заваленный разными предметами, которые пока никому не удалось вписать ни в какую экспозицию. По должности Пружников был хранителем музейных ценностей, так что пребывать среди завала таковых ему предписывалось, можно сказать, должностными инструкциями. Он и вправду ощущал здесь себя как рыба в воде, моментально ориентировался в этих нагромождениях и безошибочно доставал оттуда фигурку нэцке или агитационный плакат советского периода на азербайджанском языке, свернутый в трубочку.

– Кого я вижу! – заявил Афанасий, приподнялся из-за стола и добродушно посмотрел на Станислава поверх очков. – Что не позвонил, не сказал, чтобы я тебя ждал?

– Я верил, что ты на месте, – сказал Крячко, улыбнулся и вытащил из рюкзака. – Видишь, насколько я был в этом убежден?

Афанасий был холостяком и практически жил в музее. Официально он занимался научной работой, но на самом деле кандидатскую защитил еще в далекой молодости, а подозревать его в посягательстве на докторскую никому не приходило в голову. Не тот был уровень.

Периодически Пружников действительно пописывал научные статьи для разных журналов, но в основном его пребывание в музее объяснялось причиной банальной. Он проживал вместе с пожилой, но еще очень бодрой мамой даже не в однокомнатной квартире, а в коммуналке, и по этой причине дома старался бывать как можно реже.

Афанасий наконец-то выбрался из-за своего стола, заваленного так, что его наличие могло лишь угадываться за обилием всевозможных предметов. После этого он обнял Крячко и похлопал его по плечу.

Станислав машинально отметил, что неизменная серая роба как будто еще больше стала велика для худощавой фигуры друга.

– Отлично! – По всей видимости, эта оценка, озвученная Афанасием, относилась ко всему сразу: и к коньяку, и к самому факту неожиданного появления Крячко, и к перспективе провести вечер в приятной компании. – Проходи, присаживайся. – Он вытянул откуда-то колченогий стул с рваной обивкой. – Да не упадет, не бойся. Давай-ка за встречу!

Откуда-то волшебным образом появились две изящные чашечки, украшенные витиеватыми восточными узорами. Хранитель музейных ценностей продул их от пыли и наполнил коричневой жидкостью. Крячко, в планы которого совершенно не входило пить, решил сделать вид, что поддерживает товарища. Тот, впрочем, был не особенно внимателен, разве что себе не забывал подливать регулярно.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 96