Поправив, волосы, она походкой манекенщицы направилась в подсобку.

А Яшка устало опустился в пластиковое кресло. Бросил рядом молоток – зачем людям его искать где-нибудь по помойкам... Не стал отряхивать мелкие капельки крови, попавшие на манжеты рубашки – тоже ведь доказательство его вины.

Интересно, а сколько ему дадут? С его послужным списком никак не меньше двенадцати лет. Губы Воробья тронула легкая довольная улыбка – где-то невдалеке послышался быстро приближающийся визгливый сигнал сирены милицейского автомобиля.

Когда Яшку Воробья, закованного, как и положено, в наручники, выводили из помещения кафе, на Красногорск опустились сумерки.

Воробей не выглядел ни удрученным, ни грустным. Как это ни странно, но только он был доволен тем, что произошло. Он "спросил" с этого самодовольного, придурка за "гнилой базар". Он еще раз доказал самому себе и всем тем, кто его знал, что он – человек. Не тот, чье звание звучит гордо, а тот, кто по праву занимает в тюремной камере шконку в углу, у окна.

А еще он радовался тому, что возвращался домой, прожив в этом страшном, суматошном, грубом мире всего один день...