Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 79

— Свихнуться можно, — согласился Ребров.

Песнь патологоанатома

Любить — это не значит смотреть друг на друга, любить — значит вместе смотреть в одном направлении.

Антуан де Сент-Экзюпери

Безумный день в морге подходил к концу. Что только не обрушилось сегодня на голову патологоанатома! Мошенник, выдававший себя за зама главного санврача, подмена трупов, допросы следователя, истерики свежеиспеченной вдовы, следственный эксперимент с перетасовкой двух трупов, скандальный разнос главного врача. Подобного в тихой заводи морга еще не было.

Василий Малосольный, как и все патологоанатомы, был в меру циничен, любил почитывать Ницше, а в последнее время увлекся индийской философией, с ее размышлениями над познанием трансцендентного, верой в вечность циклически возобновляющегося мирового процесса, созерцательно-философским отношением индийцев к смерти как исходу к новому состоянию. В свои тридцать три года Василий так и не женился, отношения с женщинами у него тоже были как бы циклически возобновляющиеся, и процесс этот с годами приобретал все большие временные интервалы. При знакомстве с девушками он никогда не скрывал, где работает и кем. Они смеялись, думая, что у парня такой черный юмор. Но каждый раз после того, как Вася простецки, скажем, вместо театра драмы и комедии предлагал устроить экскурсию в анатомический театр, свидания тут же прекращались. Девушки с нескрываемой гадливостью смотрели на его руки, потрошившие мертвецов и (о ужас!) посмевшие прикасаться к ним, чистейшим и нежнейшим существам; с таким же отвращением они поспешно избавлялись от цветов, которые он им дарил, подозревая, что они успели побывать в гробу… Больше Малосольный не испытывал судьбу и психику представительниц прекрасного пола и, когда девицы интересовались его профессией, назывался участковым врачом. Но и тут ему не везло: общество недоразвитого капитализма уже давно определило рейтинг профессий, среди которых его врачебная работа считалась жалкой и непрестижной. Он спорил до судорог языка, но девушки щелкали его по носу и смеялись. Их не интересовало ницшеанство, веды и Брахман. И Василий выбрасывал последний козырь: обещал «перейти на высокооплачиваемую работу патологоанатома». Очередная избранница ужасалась и исчезала навсегда. И Василий понял, что единственный верный шанс найти общий язык — это сблизиться с медичкой: врачом, медсестрой, практиканткой, в конце концов, хоть бы и санитаркой. Но судьба распорядилась по-иному: свела его со следователем межрайонной прокуратуры, женщиной одинокой и, так же как и он, имевшей печальные опыты устройства семейного очага. Лишь одно слово «прокуратура» у мужчин общества всеобщего безудержного потребления вызывало робость и чесоточный рефлекс…

Знакомство их состоялось, естественно, в морге. Был криминальный труп и все формальные следственные процедуры. Василий, набравшись смелости, как бы между прочим, спросил, что товарищ следователь будет сегодня делать вечером. На что получил раздраженный ответ: «Писать протокол!» Тогда Вася нахально и предложил скоротать вместе вечер. И женщина, посмотрев на него уже не как на коллегу «дел мертвецких», а как, может быть, на реальный шанс, согласилась.

Ее звали Полина, а фамилию он прочитал в протоколе — Нетреба.

Еще школяром Вася ездил к бабушке на Полтавщину и освоил зачатки великого и неповторимого украинского языка. Фамилия Нетреба в переводе на русский означала: «Не надо». Что Васю не покоробило и не остановило. Тем более у самого фамилия была не подарок: Малосольный… Ни то ни се, ни рыба ни мясо — прилагательное от огурца.

Они встретились в кафе и сразу нашли много общих тем для разговора. От криминальных тел перешли к росту цен, нестабильности, финансовому кризису, а затем Василий сел на своего конька: индийскую философию с ницшеанским уклоном. Профессиональная выдержка старшему следователю по особо важным делам не изменила. Он, получив благодарного слушателя, говорил бы еще очень долго. Но вдруг Полина положила свою руку на руку Василию: сам бы он первым, имея печальный опыт, на это никогда не осмелился. Но Полина отнюдь не форсировала близкие отношения. Просто хотела прервать «поток сознания» и чисто по-женски потрепаться на отвлеченные бытовые темы. У Полины была маленькая тайна, которой она, тоже обжегшись, ни с кем не делилась. Особенно с женщинами. Нетреба выращивала дома бабочек!

— А у тебя есть какое-нибудь практическое увлечение кроме философии? — спросила она.

— Солить огурцы, — мрачно пошутил Василий.

— Нет, я серьезно!

— Честно говоря, я ненавижу соленые огурцы… Увлечения? Ну, в детстве лобзиком пионеров выпиливал.

— Зачем?

— Пионерское поручение было: сделать профиль пионера «с салютом» для оформления стенгазеты. Хочешь, тебе чего-нибудь выпилю?

— Пионера с салютом?

— Что-то типа салата оливье.

— Если тебе будет приятно, то выпили… Например, бабочку.

— Хорошо. А какую? Махаона?

— Махаона достаточно сложно. У него изящно тонкий вырез крыла. Проще будет, например, выпилить большой ночной павлиний глаз.

— Ни разу не видел, да и махаона тоже…

— Когда я тебя приглашу к себе домой, то покажу их, моих небесных. И еще мертвую голову.

— Вот эта мне будет особо приятна… Значит, Полинка, ты, как Мавроди, коллекционируешь бабочек?

— Вовсе не как Мавроди… Он собирал трупики, под стеклом, как в мавзолее. А я их сама выращиваю, из коконов, эта целая история любви, жизни и успокоения…

— А зачем?

— Для красоты…

— А много у тебя этой красоты?

— Я красоту не считаю: она не поддается числам… Младенцы любых особей по крайней мере не вызывают острой жалости своим мокреньким тельцем. Бабочка, как их в учебниках по-чесоточному называют чешуекрылыми, вырывается из панциря, расправляет крылья и обретает все цветы мира.

— Да, в нашей мрачной работе хочется чего-то красивого и живого, для души.

— Вот, хоть ты меня понимаешь. А то моя мама считает, что я занимаюсь пустой тратой времени. Мол, замуж давно пора — и детей, а не бабочек выращивать…

— Твоя мама не права.

С утра Василий, как и договаривались, хотел позвонить милой «прокурорше». Но сейчас, после всех жутких событий, призадумался: с растрепанной, как веник, психикой на свидания не ходят…

— Поля, Полиночка, — пробормотал он. — Где ты порхаешь, как бабочка…

Когда все вокруг стихло и стрелки перевалили за семь вечера, Малосольный достал из стеклянного шкафа с препаратами градуированную бутылочку со спиртом, налил треть стакана, вздохнул горестно, потом шумно выдохнул и, как обычно, не разбавив, выпил залпом. Запил дистиллированной водичкой, закусил желтым горошком витаминов с аскорбинкой, сказал вслух:

— Нет, это не анатомический театр. Это театр абсурда!

В тот самый момент, когда Василий Малосольный раздумывал, не добавить ли еще, чтобы основательно напиться, раздался звонок. На мобильном телефоне высветилось имя «Полина». Кляня себя за слабохарактерность

Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 79