Но я не двигался с места и только молча наблюдал за этим ужасным зрелищем. Юлина голова уходила под воду всё ниже и ниже, пока не скрылась в ней совсем.

Вернувшись на берег, я поднял валявшийся на земле самородок и долго-долго смотрел на него. Во мне бушевал порыв выкинуть его в болото, но я так и не решился этого сделать. Слишком уж дорого он мне достался. Если я его выкину, получится, что все эти жертвы были напрасными и бессмысленными, и что я мучился зря.

Я аккуратно очистил самородок от налипшей на него грязи, полюбовался его блеском и бережно положил в рюкзак, каким-то шестым чувством ощущая, что этим самым делаю себя безнадёжно обречённым…

Вот и всё!

Выводя эти строки, я никак не могу избавиться от чувства какого-то всеобъемлющего конца. Наверное, это действительно так. Для меня это на самом деле конец. Конец свободы. Конец надежд. Конец радости. А вместе с этим, наверное, и конец жизни. Разве можно считать жизнью жизнь в неволе?

Мир, который меня окружал, оказался мною же и разрушен. Свет померк, и вокруг всё стало черным-черно. Закончилась и эта повесть. Эта, воистину, чёрная для меня повесть…